Рассказ «Песня о Соколе» Максима Горького можно разделить на три составные части: вступление и две главы. «Песня о Соколе» вложена в уста старого Рагима. Она обрамлена вступлением и концовкой, которые повествует читателю рассказчик.
- Нарративные фигуры времени
Начинается «Песня о Соколе» с дескриптивной паузы, включающей в себя обширное описание пейзажа, природы, атмосферы. В этот момент время истории замирает, в то время как время повествования движется. Такие величавые картины южной природы в нём создают одновременно спокойное и неспешное, но в то же время приподнятое настроение, они словно подводят к необыкновенному, даже героическому содержанию самой «Песни». Появляется состояние «сладкого ожидания какого-то откровения», предвкушение чего-то героического, сакрального, посвящения в тайну:
«Горы, поросшие деревьями, уродливо изогнутыми норд-остом, резкими взмахами подняли свои вершины в синюю пустыню над ними, суровые контуры их округлились, одетые теплой и ласковой мглой южной ночи».
«Мы с ним лежим на песке у громадного камня, оторвавшегося от родной горы, одетого тенью, поросшего мхом, — у камня печального, хмурого. На тот бок его, который обращен к морю, волны набросали тины, водорослей, и обвешанный ими камень кажется привязанным к узкой песчаной полоске, отделяющей море от гор».
«А море ластится к берегу, и волны звучат так ласково, точно просят пустить их погреться к костру. Иногда в общей гармонии плеска слышится более повышенная и шаловливая нота — это одна из волн, посмелее, подползла ближе к нам».
«Рагим лежит грудью на песке, головой к морю, и вдумчиво смотрит в мутную даль, опершись локтями и положив голову на ладони. Мохнатая баранья шапка съехала ему на затылок, с моря веет свежестью в его высокий лоб, весь в мелких морщинах».
Завершается рассказ дескриптивной паузой с описанием пейзажа. Заключение «Песни», как и вступление, спокойно, плавно, проникнуто глубоким раздумьем. Картины природы в нём смыкаются с только что «рассказанной» Рагимом песней, напоминают о ней, наполняют душу торжественным ощущением. Окружающая природа словно продолжает петь песню о Соколе, восхваляя то самое безумство храбрых.
«Всё кругом смотрит странно живо, мягко, ласково. Море так внушительно спокойно, и чувствуется, что в свежем дыхании его на горы, ещё не остывшие от дневного зноя, скрыто много мощной, сдержанной силы. По тёмно-синему небу золотым узором звёзд написано нечто торжественное, чарующее душу, смущающее ум сладким ожиданием какого-то откровения.
Всё дремлет, но дремлет напряженно чутко, и кажется, что вот в следующую секунду всё встрепенётся и зазвучит в стройной гармонии неизъяснимо сладких звуков. Эти звуки расскажут про тайны мира, разъяснят их уму, а потом погасят его, как призрачный огонёк, и увлекут с собой душу высоко в тёмно-синюю бездну, откуда навстречу ей трепетные узоры звёзд тоже зазвучат дивной музыкой откровения»
Таким образом, мы видим, что рассказ Рагима обрамлен вступлением и концовкой, связанными с содержанием «Песни», и в то же время отличными от неё по своему характеру и ритмическому строю. Та часть, которую повествует сам рассказчик, представляется статической картинкой. Здесь практически нет течения времени. Повествование больше похоже на зарисовку или пейзажную картину. Такое определение картины хорошо описывает эту дескриптивную паузу. Перед глазами читателя появляется произведение изобразительного искусства, и образ природы, как творца, рассказчика, как творца, художника, как творца.
Если мы обратим внимание на окончание самого вступления, то заметим, что после продолжительной дескриптивной паузы, чем ближе рассказчик подходит к моменту, когда он передаст повествование в «руки» Рагима, тем сильнее ускоряется темп повествования самого рассказчика. Это происходит в два этапа:
- I.Сперва мы видим разговор между рассказчиком и Рагимом, который представлен в виде сцены, когда время повествования равно времени истории. То есть до этого у нас была абсолютно замершая картинка, тут же время повествования начинает двигаться вровень со временем истории.
— Рагим!.. Расскажи сказку... — прошу я старика.
— Зачем? — спрашивает Рагим, не оборачиваясь ко мне.
— Так! Я люблю твои сказки.
— Я тебе всё уж рассказал... Больше не знаю... — Это он хочет, чтобы я попросил его. Я прошу.
— Хочешь, я расскажу тебе песню? — соглашается Рагим.
- II.Далее следует очень небольшое резюме. Здесь так же имеется описательный момент, но все же это уже более быстрый темп повествования. По ощущениям, это будто машина, которая изначально стояла на месте, а потом начала разгоняться и набирать скорость: «Я хочу слышать старую песню, и унылым речитативом, стараясь сохранить своеобразную мелодию песни, он рассказывает».
На этом введение заканчивается и дальше уже повествование ведется от лица Рагима.
В повествовании Рагима, что и является самой Песней о Соколе, присутствуют различные виды анизохронии (нарушение темпа повествования) очень быстро сменяют друг друга. А именно резюме, сцена и дескриптивная пауза. Переход от этих типов анизохронии происходит не плавно, как это было во введение, а быстро, очень часто и много. Повествование будто «скачет», то ускоряясь, то вдруг резко останавливаясь, нет плавного перехода (рис. 1).
Рис. 1
Начинается первая часть с небольшого резюме, в котором, в какой-то степени кратко описывается жизнь Ужа: «Высоко в горы вполз Уж и лег там в сыром ущелье, свернувшись в узел и глядя в море», за которым следует дескриптивная пауза, в которой мы видим пейзажную зарисовку. Взгляд Ужа направлен в море, горы, небо, и мы, будто вместе с ним смотрим на этот пейзаж:
«Высоко в небе сияло солнце, а горы зноем дышали в небо, и бились волны внизу о камень...
А по ущелью, во тьме и брызгах, поток стремился навстречу морю, гремя камнями...
Весь в белой пене, седой и сильный, он резал гору и падал в море, сердито воя.»
Падение Сокола и его встреча с Ужом изложение в форме резюме – изложение без детализации. При этом здесь присутствует повторное повествование. Падение Сокола описывается дважды, усиливая эффект трагичности, это небольшой аналепсис. Автор отступает назад и проговаривает сам момент падения вновь (анахрония).
«Вдруг в то ущелье, где Уж свернулся, пал с неба Сокол с разбитой грудью, в крови на перьях...
С коротким криком он пал на землю и бился грудью в бессильном гневе о твердый камень...»
«Уж испугался, отполз проворно, но скоро понял, что жизни птицы две-три минуты...
Подполз он ближе к разбитой птице, и прошипел он ей прямо в очи».
Разговор между Соколом и Ужом изложены в форме сцены, когда время повествования равно времени истории:
«- Что, умираешь?
- Да, умираю! - ответил Сокол, вздохнув глубоко. - Я славно пожил!.. Я знаю счастье!.. Я храбро бился!.. Я видел небо... Ты не увидишь его так близко!.. Эх ты, бедняга!
- Ну что же - небо? - пустое место... Как мне там ползать? Мне здесь прекрасно... тепло и сыро!»
Затем следует резюме: «Так Уж ответил свободной птице и усмехнулся в душе над нею за эти бредни. И так подумал», которое прерывается короткой дескриптивной паузой с размышлениями Ужа: «Летай иль ползай, конец известен: все в землю лягут, всё прахом будет...», и резюме продолжается:
«Но Сокол смелый вдруг встрепенулся, привстал немного и по ущелью повёл очами...
Сквозь серый камень вода сочилась, и было душно в ущелье тёмном и пахло гнилью.
И крикнул Сокол с тоской и болью, собрав все силы».
Фраза Сокола представляет собой сцену: «О, если б в небо хоть раз подняться!.. Врага прижал бы я... к ранам груди и... захлебнулся б моей он кровью!.. О, счастье битвы!..»
Размышления Ужа представлены в формате дескриптивной паузы: «А Уж подумал: "Должно быть, в небе и в самом деле пожить приятно, коль он так стонет!.."»
Речь Ужа изображена в виде сцены: «И предложил он свободной птице: "А ты подвинься на край ущелья и вниз бросайся. Быть может, крылья тебя поднимут и поживёшь ты ещё немного в твоей стихии".» Эта фраза так же представляет собой пролепсис, так как предсказывает и описывает события будущего. Интересно то, что в 1 части анахрония присутствует дважды, и оба раза она связана с падением сокола. То есть само физическое падение птицы происходит два раза (первый раз – когда сокол падает в ущелье, второй раз –когда он падает в море), но при этом в рассказе этот моменты падения описывает 4 раза.
Дальнейшие действия описаны в формате резюме, за счет чего темп повествования ускоряется:
«И дрогнул Сокол и, гордо крикнув, пошёл к обрыву, скользя когтями по слизи камня.
И подошёл он, расправил крылья, вздохнул всей грудью, сверкнул очами и - вниз скатился.
И сам, как камень, скользя по скалам, он быстро падал, ломая крылья, теряя перья...
Волна потока его схватила и, кровь омывши, одела в пену, умчала в море.»
Завершается первая часть небольшой дескриптивной паузой с описанием пейзажа: «А волны моря с печальным ревом о камень бились... И трупа птицы не видно было в морском пространстве...»
Вторая часть включает в себя конец истории Рагима и также завершающую часть обрамляющей истории рассказчика.
Предлагаю их разобрать отдельно. История Рагима во второй части так же довольно часто сменяет типы анизохрания, но они большего объема (рис. 2).
Рис. 2
Продолжается история Рагима с резюме: «В ущелье лёжа, Уж долго думал о смерти птицы, о страсти к небу. И вот взглянул он в ту даль, что вечно ласкает очи мечтой о счастье».
Размышления Ужа представлены в виде сцены: «А что он видел, умерший Сокол, в пустыне этой без дна и края? Зачем такие, как он, умерши, смущают душу своей любовью к полётам в небо? Что им там ясно? А я ведь мог бы узнать всё это, взлетевши в небо хоть ненадолго»
Далее вновь следует резюме: «Сказал и – сделал. В кольцо свернувшись, он прянул в воздух и узкой лентой блеснул на солнце. Рождённый ползать - летать не может!.. Забыв об этом, он пал на камни, но не убился, а рассмеялся...». Имеется небольшая дескриптивная пауза, больше похожая на голос автора.
Дальнейшие размышления Ужа вновь представлены в виде сцены: «Так вот в чём прелесть полетов в небо! Она - в паденье!.. Смешные птицы! Земли не зная, на ней тоскуя, они стремятся высоко в небо и ищут жизни в пустыне знойной. Там только пусто. Там много света, но нет там пищи и нет опоры живому телу. Зачем же гордость? Зачем укоры? Затем, чтоб ею прикрыть безумство своих желаний и скрыть за ними свою негодность для дела жизни? Смешные птицы!.. Но не обманут теперь уж больше меня их речи! Я сам всё знаю! Я - видел небо... Взлетал в него я, его измерил, познал паденье, но не разбился, а только крепче в себя я верю. Пусть те, что землю любить не могут, живут обманом. Я знаю правду. И их призывам я не поверю. Земли творенье - землёй живу я»
Далее следует небольшое резюме: «И он свернулся в клубок на камне, гордясь собою».
Затем следует дескриптивная пауза с песней о Соколе: «Блестело море, всё в ярком свете, и грозно волны о берег бились. В их львином рёве гремела песня о гордой птице, дрожали скалы от их ударов, дрожало небо от грозной песни: "Безумству храбрых поём мы славу! Безумство храбрых - вот мудрость жизни! О смелый Сокол! В бою с врагами истёк ты кровью... Но будет время - и капли крови твоей горячей, как искры, вспыхнут во мраке жизни и много смелых сердец зажгут безумной жаждой свободы, света! Пускай ты умер!.. Но в песне смелых и сильных духом всегда ты будешь живым примером, призывом гордым к свободе, к свету! Безумству храбрых поём мы песню!.."»
Во 2 части присутствуют размышления Ужа. И тут спорный вопрос, стоит ли их отнести к сцене, поскольку они изложены в форме монолога, и по сути занимают время повествования равное времени истории, ибо отнести их к размышлениям в виде дескриптивной паузы. Определить это сложно, так как мы не можем соотнести это со временем по каким-то другим событиям в истории. Но на наш взгляд, это ближе к сцене. Поскольку события изложены в форме резюме (довольно быстро), во время сцены чуть-чуть идет замедление, а вот уже полная остановка повествования во время дескриптивной паузы происходит во время самой Песни о храброй птице, которую поет море, небо, не совсем понятно, кто именно – вся природа восхваляет храбрость Сокола. И в этот момент мы слышим, в какой-то степени, и голос самого автора. То есть природа замирает. Именно поэтому, учитывая такой пафос, мы бы распределили так: размышления Ужа – это сцена, которая все еще движется, а песня о храброй птице – окончательная пауза, на которой Рагим заканчивает свое повествование.
На этом рассказ Рагима завершается. Такое резкое перескакивание с одного типа анизохронии на другой, создает ощущение «живости» рассказа, словно перед тобой сидит реальный человек и вполне по-обыденному рассказывает историю. История исходит не от «автора», а от простого чабана Рагима, который, возможно не в достаточной мере образован, но при этом обладает духовной мудростью и пониманием жизни.
Продолжается 2 часть уже от лица рассказчика. Это обрамляющее заключение.
Мы видим обратную смену типов анахронии, той, которая была во вступлении. Здесь идет переход от резюме, к короткой сцене, и уже окончательной полной дескриптивной паузе.
В резюме присутствует довольно много описаний. Это все равно довольно медленное и размеренное описание, в котором создается ощущение, что мир постепенно останавливается. Но это не дескриптивная пауза, так как события здесь происходят, мир движется. Мы можем обратить здесь внимание на глагол совершенного вида, который дает нам понять жизнь идет, хоть и размеренно: «...Молчит опаловая даль моря, певуче плещут волны на песок, и я молчу, глядя в даль моря. На воде всё больше серебряных пятен от лунных лучей... Наш котелок тихо закипает. Одна из волн игриво вскатывается на берег и, вызывающе шумя, ползёт к голове Рагима».
С помощью сцены повествование замедлятся еще сильнее, чтобы окончательно остановиться в финальной дескриптивной паузе (о которой упоминалось в начале данной статьи): «Куда идёшь?.. Пшла! - машет на неё Рагим рукой, и она покорно скатывается обратно в море. Мне нимало не смешна и не страшна выходка Рагима, одухотворяющего волны».
Таким образом, общий темп повествования имеет кольцевую схему: из абсолютной статики медленно начинается движение, разгоняется, потом звучит песня о соколе, затем начинает замедляться и вновь окончательно останавливается. Создается эффект, что история, рассказанная Рагимом, сама Песня о Соколе, в какой-то степени врывается в эту мирную, идиллическую картину жизни. Но вот эти моменты «разгона», а затем и «спада», они показывают, что окружающий мир словно был готов принять и услышать эту историю, воспринять ее. Во вступлении мы ощущаем предвкушение и предчувствие какой-то героической истории, а после нее, в заключении, создается ощущение рефлексии и «ухода» в глубокие раздумья, необходимые для осмысления услышанного. И Рагим замолкает до того момента, пока окружающая его природа не будет вновь готова к следующей героической истории.
2. Модальность повествования.
Анализ модальности повествования начнем с дистанции. Рассказчик использует цитатный тип дистанции. Наиболее “миметическая” форма, когда повествователь делает вид, что буквальным образом передает слово своему персонажу. Интересно то, что цитатный тип используется в отношении Рагима, которому действительно будет полностью передано повествование:
«Он философствует, не справляясь, слушаю ли я его, точно он говорит с морем:
- Верный богу человек идет в рай. А который не служит богу и пророку? Может, он - вот в этой пене... И те серебряные пятна на воде, может, он же... кто знает?»
«- Рагим!.. Расскажи сказку... - прошу я старика.
- Зачем? - спрашивает Рагим, не оборачиваясь ко мне.
- Так! Я люблю твои сказки.
- Я тебе всё уж рассказал... Больше не знаю... - Это он хочет, чтобы я попросил его. Я прошу.
- Хочешь, я расскажу тебе песню? - соглашается Рагим.»
«- Куда идёшь?.. Пшла! - машет на неё Рагим рукой».
Рагим в своей истории также использует цитатный тип дистанции (он будто передает речь Ужу, Соколу. Даже для мыслей Ужа он выбирает цитатную форму):
«Подполз он ближе к разбитой птице, и прошипел он ей прямо в очи:
- Что, умираешь?
- Да, умираю! - ответил Сокол, вздохнув глубоко. - Я славно пожил!.. Я знаю счастье!.. Я храбро бился!.. Я видел небо... Ты не увидишь его так близко!.. Эх ты, бедняга!
- Ну что же - небо? - пустое место... Как мне там ползать? Мне здесь прекрасно... тепло и сыро!»
«И крикнул Сокол с тоской и болью, собрав все силы:
- О, если б в небо хоть раз подняться!.. Врага прижал бы я... к ранам груди и... захлебнулся б моей он кровью!.. О, счастье битвы!..»
«И предложил он свободной птице: "А ты подвинься на край ущелья и вниз бросайся. Быть может, крылья тебя поднимут и поживёшь ты ещё немного в твоей стихии".»
«- А что он видел, умерший Сокол, в пустыне этой без дна и края? Зачем такие, как он, умерши, смущают душу своей любовью к полётам в небо? Что им там ясно? А я ведь мог бы узнать всё это, взлетевши в небо хоть ненадолго.
Сказал и - сделал. «
Фокализация: рассказчик – внутренняя (повествование ведется с точки зрения персонажа). Повествователь говорит только то, что знает. Персонаж присутствует в тексте и излагает свою историю: «Мне нимало не смешна и не страшна выходка Рагима», «Я хочу слышать старую песню». «Мы с ним лежим на песке у громадного камня», «Мы с Рагимом варим уху из только что наловленной рыбы», «Я хочу слышать старую песню»
Рагим – нулевая фокализация – всеведующий автор, он передает мысли и чувства персонажей, но при этом объем знаний читателя и рассказчика превышает объем знаний персонажа. Рагим описывает чувства Ужа и Сокола, цитирует мысли Ужа, но при этом он слышит и песню Храбрых, которая не слышна Ужу: «А Уж подумал: "Должно быть, в небе и в самом деле пожить приятно, коль он так стонет!..», «В их львином рёве гремела песня о гордой птице, дрожали скалы от их ударов, дрожало небо от грозной песни: "Безумству храбрых поём мы славу! "», «И крикнул Сокол с тоской и болью, собрав все силы», «Уж испугался, отполз проворно, но скоро понял, что жизни птицы две-три минуты».
Альтерация: в двух случаях паралепсис – предоставление большего объема информации, чем необходимо, передача информации, которую можно было бы опустить. И повествование рассказчика, и повествование Рагима изобилуют пейзажными зарисовками и лирическими отступлениями. Для самого сюжета они не являются необходимыми, скорее они направлены на сферу чувств читателя, и необходимы чтобы, во-первых, создать необходимый эмоциональный фон для сюжета, а во-вторых, они являются трансляторами мыслей автора:
«Горы важно задумчивы. С них на пышные зеленоватые гребни волн упали чёрные тени и одевают их, как бы желая остановить единственное движение, заглушить немолчный плеск воды и вздохи пены - все звуки, которые нарушают тайную тишину, разлитую вокруг вместе с голубым серебром сияния луны, ещё скрытой за горными вершинами.»
«Высоко в небе сияло солнце, а горы зноем дышали в небо, и бились волны внизу о камень...
А по ущелью, во тьме и брызгах, поток стремился навстречу морю, гремя камнями...
Весь в белой пене, седой и сильный, он резал гору и падал в море, сердито воя.»
- Залог повествования:
Для начала определим время наррации: рассказчик – одновременная. Повествование ведется одновременно с излагаемыми событиями. Здесь мы можем видеть, что используются глаголы настоящего времени. Этот тип повествования создает ощущение статичности, которая усиливается продолжительными дескриптивными паузами. Кажется, что и сейчас рассказчик сидит на берегу моря, а Рагим продолжает рассказывать свои истории. Все очень спокойно, замедленно. («Мы с ним лежим на песке у громадного камня», «Мы с Рагимом варим уху из только что наловленной рыбы», «Одна из волн игриво вскатывается на берег и, вызывающе шумя, ползёт к голове Рагим»).
Рагим – последующая. Нарратор повествует о событиях прошлого, мы видим глаголы прошедшего времени. Это создает впечатление, словно Рагим рассказывает какую-то древнюю легенду или притчу: «Высоко в горы вполз Уж и лёг там в сыром ущелье», «Но Сокол смелый вдруг встрепенулся, привстал немного и по ущелью повёл очами», «…было душно в ущелье тёмном и пахло гнилью», «А волны моря с печальным ревом о камень бились... И трупа птицы не видно было в морском пространстве...»
Анализ нарративных уровней позволяет сделать вывод, что обрамляющая речь рассказика сама по себе – диегезис, а методиегезисом в ней является песня, которую рассказывает Рагим. Метаповествование – это повествование в повествовании, метадиегезис есть мир этого вторичного повествования, так же как диегезис обозначает мир первичного повествования.
Лицо:
рассказчик – экстрадиегетический-гомодиегетчческий (повествователь первой ступени, рассказывающий свою собственную историю)
Рагим – интрадиегетический-гетеродиегетический (повествователь второй ступени, рассказывающий истории, в которой отсутствует)
Типология нарратора: Первичный, вторичный и третичный
Первичный нарратор – рассказчик
Вторичный нарратор – рагим
Третичный наратор – сокол, уж, те, кто поют песню о соколе
Функции повествования:
Рассказчик – нарративная (история, и относящаяся к ней функция повествования), режиссерская (внутренняя организация повествовательного текста), коммуникативная (нарративная ситуация повествователь+адресат), эмотивная функция (ориентация повествователя на самого себя).
Рагим – нарративная (история, и относящаяся к ней функция повествования), режиссерская (внутренняя организация повествовательного текста).
Адресат:
Рассказчик –> читатель
Рагим –> рассказчик
Проведя анализ рассказа с помощью методики Жерар Женетта, мы можем сделать вывод, что это помогает нам взглянуть на произведение русской классики под новым углом, высветить проблемные моменты и подвергнуть их более тщательному изучению.
Список литературы
- Горький М. Собрание сочинений в 16 т. Т.1. – М.: Правда, 1979.
- Женетт Ж. Работы по поэтике. – М.: Издательство им. Сабашниковых, 1998.
