СЛЕДСТВЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ И ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНЫЕ МЕРОПРИЯТИЯ

В нынешнее время в практике уголовного судопроизводства расследовать уголовные дела без использования результатов оперативно-розыскной деятельности (далее по тексту - ОРД) представляется сложным, то есть противостоять напору преступности не под силу без использования средств ОРД в расследовании преступлений. Подобного мнения придерживается и А.М. Карл, утверждая, что «в процессе расследование наиболее тяжких преступлений всё предварительное следствие строится на основе информации, представленной оперативно-розыскными органами»[1]. И как отмечает А.Б. Костенко, «чтобы эффективно противостоять преступности правоохранительные органы должны обладать современным набором средств, которые направлены на раскрытие преступлений и наказание виновных лиц[2]». В российском уголовном процессе на сегодняшний день наблюдается проблема использования результатов оперативно-розыскных мероприятий (далее – ОРМ) в ходе доказывания.

Среди теоретиков отмечается объективное разграничение между следственными действиями и ОРМ. Наиболее точно сформулировал данные отличия А.И. Тамбовцев, указав «на их исключительно гласный (открытый) характер осуществления, на участие понятых как дополнительного удостоверительного фактора, на строгий, указанный в статьях УПК РФ порядок проведения, а также на конкретную форму протоколирования, обеспечивающие их доказательственное значение»[3]. Отсутствие, в целом, перечисленного выше в условиях к проведению ОРМ (согласно ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности»[4]) представляет им наиболее обширную вариативность поисково-познавательных действий, а также направлений, однако будто бы целиком нивелирует их доказательственный потенциал. В этом и заключается сложность применения результатов ОРМ в процессе доказывания по уголовному делу. В соответствии с ч.1 ст. 74 УПК РФ законодатель указывает, что любые сведения, благодаря которым можно установить обстоятельства, подлежащие доказыванию, являются доказательствами. При этом ввиду отсутствия указания в данной норме субъектов, осуществляющих ОРМ, результаты данных действий не являются доказательствами. Согласно ст. 89 УПК РФ они могут использоваться в доказывании по уголовному делу, если отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам УПК РФ. В соответствии с нормой ч. 2 ст. 11 ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» результаты ОРД могут использоваться в доказывании по уголовным делам в соответствии с положениями УПК РФ, регламентирующего собирание, проверку и оценку доказательств. Однако в уголовно-процессуальном законодательстве такой механизм отсутствует. То есть расследование уголовных дел невозможно без использования результатов ОРД, которые могут производиться как по поручению следователя или дознавателя, так и без такового, то есть по инициативе сотрудника с разрешения руководителя. Они могут послужить поводом для возбуждения уголовного дела, и не являться доказательствами сами по себе, но входят в состав доказательств по уголовному делу при соответствии требованиям, предъявляемым к полученным доказательствам согласно УПК РФ.

В ходе анализа процессуальных норм, регламентирующих подготовку, проведение и оформление следственных действий, и положений ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности», наблюдается формальная и процессуальная близость следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий. К примеру, даже в государствах постсоветского пространства происходит интеграция оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной деятельности. В Уголовно-процессуальном кодексе Кыргызской Республики[5] ОРМ преобразованы в негласные (специальные, тайные) следственные действия, благодаря чему результаты ОРМ имеют равное доказательственное значение со сведениями, которые получены в процессе следственных и иных процессуальных действий. В уголовно-процессуальном законодательстве РФ наблюдается определенное сближение данных институтов. Это касается внедрением таких познавательных приемов, как наложение ареста на почтово-телеграфные отправления, их осмотр и выемка, контроль и запись переговоров, и получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами в систему следственных действий. Как уже указывалось в данной работе, в их производстве отсутствует такой признак, как получение доказательственной информации лично уполномоченным на то должностным лицом путем непосредственного контакта со следами. Как отмечает А.Б. Костенко, «их производство осуществляется в два обособленных этапа: процессуальную деятельность следователя и техническую реализацию других лиц, которая заключается в проведении сбора информации, ее закреплении и обобщение различных сведений с последующем предоставлении соответствующих результатов следователю, кроме того отсутствует фиксация хода и результатов в процессуальном документе, что исключает возможность их адаптации к процессуальным институтам»[6]. «Хоть они и лежат за пределами уголовного процесса, - утверждает В.А. Семенцов, продолжают оставаться эффективными средствами раскрытия преступлений»[7].

Однако на практике следователи в своей деятельности идут по пути наименьшего сопротивления, то есть используют результаты ОРМ путем введения их в процессуальное поле с помощью проведения следственных действий, легализуя тем самым данные результаты. К примеру, посредством производства осмотра результатов ОРМ, они признаются доказательствами по уголовному делу. Согласно постановлению Пленума Верховного суда РФ «О судебном приговоре», использование в качестве доказательств по уголовному делу результатов ОРМ возможно только в том случае, когда полученные сведения представлены органам предварительного расследования и суду в установленном порядке и закреплены путем производства соответствующих следственных или судебных действий[8]. И как утверждает С.Б. Российский «возможность производства следственных действий на основе оперативно-розыскной информации необходимо признать общим условием предварительного расследования»[9].

Таким образом, законодательное упущение отсутствие механизма применения в качестве доказательств результатов ОРМ, вынуждающее правоприменителей изыскивать пути их легализации, требует скорейшего исправления. Как отмечает А.С. Александров, «существующая система следственных действий негодна для расследования «информационным (компьютерных) преступлений». Данное необходимо принять. Имеется потребность в одном универсальном «следственном действии» — получении информации, и не имеет значение, кем и с помощью каких именно технических операций оно производится. Значим результат»[10]. В действительности, данное мнение поддержат большинство правоприменителей, так как при расследовании уголовного дела в большинстве случаев огромное количество времени затрачивается не на получение доказательств, а на надлежащим образом оформление процессуальных документов, содержащих данные доказательства и источники их получения, что строго контролируется надзирающими и контролирующими органами следствия и дознания.

На сегодняшний день уголовно-процессуальному законодательству необходима четкая и детальной процедура включения и использования сведений, которые получены в процессе проведения оперативно-розыскных мероприятий, так как этот пробел на практике приводит к существующим проблемам в доказывании по уголовным делам. А для этого абсолютно не требуется интеграции различных областей деятельности, но нужен прагматичный подход в разработке соответствующей процедуры. На это следует направить внимание ученым-правоведам и разрешить проблему, существующую продолжительное время, по использованию результатов оперативно-розыскной деятельности в доказывании по уголовным делам. И согласно суждению Е.А. Зайцевой, «перемена наименования данного средства познания преступного явления не поменяет сути осуществляемым действий, характера возникающих правоотношений, протекающих в принципиально ином правовом режиме, чем при производстве традиционным следственным действий»[11]. То есть, чтобы включить результаты ОРД в состав доказательств по уголовному делу, необходимо получить и расшифровать их при помощи следственного действия, а на самом то деле это является двойной работой правоприменителей, так как данные сведения уже имеются в деле, но получены при помощи процессуальных действий.  Или же, как предлагает А.Б. Костенко, «необходимо слияние в рамках возбужденного уголовного дела следственных действий и ОРМ путем добавления в УПК РФ новой главы, посвященной негласным следственным действиям в соответствии с практикой государств постсоветского пространства»[12]. Следует обратить внимание законодателя на данное мнение, так как данное нововведение облегчит работу правоприменителя и ускорит срок расследования уголовных дел.

Закрепление в статьях УПК РФ статуса рассматриваемых процессуальных действий как следственных лишает смысла обсуждение проблемы их исключения из нынешней концепции процессуальных способов собирания доказательств. Теоретикам лишь остается принять позицию законодателя о введении элементов оперативно-розыскной деятельности в систему следственных действий. Тенденция переноса в сферу уголовного судопроизводства ОРМ, и тем самым пополнение системы следственных действий новыми познавательными приемами и средствами, себя оправдывают. Свидетельством этого является, в частности, устойчивое снижение числа совершаемых преступлений и повышение их раскрываемости. Подтверждением данного суждения являются данные Следственного Управления в Ульяновской Области, согласно которым в 2019 году в производстве находилось 2206 преступлений, то в 2020 году таковых стало 2035, а в 2021 году - 2019 преступлений. В 2019 г. общая раскрываемость преступлений составляла 62,6 %, в 2020 г. – 73,7%, в 2021 г.- 74,1%[13].