КРАЙНЯЯ НЕОБХОДИМОСТЬ В ИСТОРИИ ОТЕЧЕСТВЕННОГО УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА (ЭВОЛЮЦИОННЫЙ АСПЕКТ)

Институт крайней необходимости - один из самых старых институтов уголовного права: впервые он был отмечен в работах философов Древнего Рима. Однако единого правового понятия крайней необходимости никто из учёных не сформировал в связи с его редким применением в ту эпоху.

Российский юрист XIX века Н.Н. Розин объяснял это тем, что уголовное право для нормального функционирования требует не только практического применения, но и достаточного уровня развития понятийного аппарата, чего учения древних мастеров права в то время обеспечить не могли. [4, с. 12]

В России же первые упоминания о крайней необходимости встречаются гораздо позднее, нежели в странах Европы - лишь в середине XVII века: в Соборном Уложении 1649 г., а затем встречаются и в законодательстве времён правления Петра I. Ввиду отсутствия должной регламентации и внятного разграничения институты крайней необходимости и необходимой обороны уравнивались.

Однако в уголовном законодательстве Нового времени лицо, нанёсшее ущерб в состоянии крайней необходимости, освобождалось от его возмещения, но при условии близости непосредственной угрозы своей жизни. 

Далее, в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. понятие крайней необходимости было несколько расширено и звучало как «принуждение от превосходящей и непреодолимой силы».  В отличие от уголовного закона причинённому вреду не требовалось быть меньше предотвращённого вреда. 

Успешные научные разработки конца XIX -начала ХХ в. в области уголовного права, в частности, труды русских юристов: Н. С. Таганцева, Н. А. Неклюдова, Н. Д. Сергиевского, И. Я. Фойницкого посодействовали тому, что Уголовное уложение 1903 г. в отличие от предшествующих источников уголовного права продемонстрировало усовершенствование юридической техники законодателя. Тогда в доктрине считалось, что ситуация крайней необходимости является обстоятельством, смягчающим наказание, но не исключающим противоправность деяния. [2, с .65-66]

Закрепление положения «Об условиях вменения и преступности деяния» следует отнести к достоинствам Общей части Уложения 1903 г. Именно тогда законодателю впервые более точно удалось выделить группу обстоятельств, исключающих преступность деяния от других. В статье 46 закреплялась норма о крайней необходимости, согласно которой «не считалось преступным деяние, для спасения собственной жизни или жизни другого лица от опасности, которая произошла вследствие угрозы, незаконного принуждения или иной причины и которая была неотвратима в то самое время другим средством».

Русский юрист начала ХХ века Н.Д. Сергиевский по этому поводу излагал, что «исключение наказания за опасные действия не устраняет их противоправный характер. Исключения могут быть только в тех случаях, когда граждане по своему душевному слабосилию не в состоянии подчиниться велению закона и воздержаться от совершения противозаконных деяний». [5, с. 61 ] За этими пределами желательно лишь смягчение наказания, но никак не полная безответственность.

Объяснялось это тем, что страх потери, присущее человеку законное намерение защитить свои законные интересы любым способом оказывают мощное влияние на его рассудок и мысли, и совершение им подобных вредотворных действий в таком состоянии надлежит рассматривать как правомерное. [6. с. 69]

Это мнение разделял и Розин Н. Н., полагавший, что отказ от карательных мер в таком случае объективен, понятен и обусловлен социальным чувством справедливости, так как люди с давних времён стремятся отстоять принадлежащие им ценности и блага при в любых, даже в малозначительных случаях. 

Русские правоведы начала ХХ в. Познышев С.В. и Пусторослев П.П. исходили из того, что «спасение своего или чужого блага посредством посягательства на третье лицо никогда не может считаться деянием правомерным, но лишь деянием извинительным». [3, с.69-70]

Уголовное уложение 1903 г., не уподобляясь Уложению 1845 г., поставило свободу, здоровье, непорочность и различные имущественные права в один ряд с жизнью человека, закрепив их как охраняемые законом блага. 

Обобщая вышесказанное, можно отметить, что дореволюционная уголовно-правовая доктрина демонстрировала достаточную для того времени степень разработанности рассматриваемого правового вопроса.

Последующий временной сегмент изменения положений института крайней необходимости связан с развитием советского государства. Первые уголовные кодексы начала ХХ в. также включали в себя правила о крайней необходимости, которые совершенствовались по мере изменения общественных отношений. 

В соответствии с УК РСФСР 1922 г., крайняя необходимость признавалась уголовно наказуемой, но, если причинённый вред окажется меньше нанесённого ущерба, отрицательные уголовно-правовые последствия для лица не наступят. Очевидно, что данное положение весьма приближено к положениям действующего уголовного закона.  Впоследствии, в УК РСФСР 1926 г. норма о крайней необходимости слилась со статьёй о необходимой обороне.

В то время проверка противоправного деяния на предмет наличия или отсутствия общественной опасности входила в круг обязанностей судов. В период становления советского государства в положениях, касающихся обстоятельств, исключающих преступность деяния. начала прослеживаться тенденция исключения противоправности деяния наряду с общественной опасностью. 

Это можно проследить в ст. 14 Основ уголовного законодательства СССР и союзных республик 1958 г., которая гласила, что «не является преступлением действие, хотя и подпадающее под признаки деяния, предусмотренного уголовным законом, но совершенное в состоянии крайней необходимости, т.е. для устранения опасности, угрожающей интересам Советского государства, общественным интересам личности или правам данного лица или других граждан, если эта опасность при данных обстоятельствах не могла быть устранена другими средствами и если причинённый вред являлся менее значительным, чем предотвращённый».  Уже тогда рассматриваемая норма включала в себя более точные юридические элементы нормы, приближенные к действующим.

В заключение можно отметить, что и дореволюционная, и советская эпоха уголовного законодательства не смогли в достаточной степени усовершенствовать нормы о правомерном причинении вреда в состоянии крайней необходимости.

Общественные и политические изменения постсоветского времени медленно, но верно продвигали законодателя к наиболее логичной иерархии социально-правовых ценностей, где права и свободы личности являются приоритетными, а систематизация уголовного законодательства, итогом которой стал Уголовный кодекс 1996 г., воплотила этот замысел в реальность.