ПРОБЛЕМЫ КВАЛИФИКАЦИИ МОШЕННИЧЕСТВА И ОТГРАНИЧЕНИЯ ЕГО ОТ СМЕЖНЫХ СОСТАВОВ

В настоящее время феномен мошенничества представляет особый интерес для современного законодательства. Как одна из наиболее распространенных форм хищения, в российском государстве мошенничество изучается достаточно давно. История становления института уголовной ответственности за мошенничество длительная, связанная с активным развитием права. В более ранних правовых актах (до принятия Судебника Ивана Грозного) вопрос мошенничества не затрагивался вовсе, что, на наш взгляд, обусловлено спецификой политического и общественного устройства государства того времени. Однако анализ всего периода становления института позволяет нам отметить Русскую Правду, которая стала предпосылкой разработки и принятия норм, затрагивающих мошенничество.

В последующем, развитие института уголовной ответственности привело к тому, что в российском законодательстве мошенничество было приравнено к одной из разновидностей кражи, либо рассматривалась как одна из форм хищения. В то же время, мошенничество было сопряжено с корыстным мотивом – т.е., в термин входили такие элементы как: изъятие чужого имущества, с корыстным мотивом, путем обмана со стороны виновного лица. В частности, в Соборном Уложении 1649 года была закреплена уголовная ответственность за совершение мошеннических действий (ст. 11), но в то же время законодателем не раскрывался термин «обман», который был заложен в основу правовой нормы^[1]. Более подробно термин был раскрыт в Указе от 03.04.1781 года (ст. 5). Как отмечает А.А. Тимофеева, «был установлен главный признак мошенничества — иначе говоря, это совершение обманных действий, как метод перехода тех или иных ценностей законного собственника к виновному лицу»^[2]. Заметим, что данный признак прослеживается и в современном законодательстве, поскольку служит разграничением мошенничества от хищения. 

 Характерная особенность уголовной политики нашей страны в конце 19 столетия относительно противозаконных деяний, совершаемых в страховой области, состояла в следующем: криминализация в страховой области таких преступлений, которые приводили к возникновению ущерба для названного выше общества. Иначе говоря, криминализировались преступления, имевшие наибольший уровень опасности для гражданского общества того периода времени. Судебная практика 19 века свидетельствовала о том, что используемый термин являлся неправильным. В частности, можем согласиться с позицией В.А. Егорова, который указывает, что «если определения юридических понятий вообще более нужны в науке, чем на практике, то они все-таки необходимы там, где дело идет о проступках неудобно определимых, каким является именно обман»^[3]. Так, при подготовке проекта Уголовного уложения 1903 года данный фактор был принят во внимание, но не устранен. На наш взгляд, в действительности было необходимо легально закрепить обман как способ совершения мошенничества, поскольку бы это решило ряд проблемных вопросов.

Российское уголовное законодательство дает легальное определение понятия «мошенничество» (ст. 159). В настоящее время под мошенничеством понимают получение чужого имущества, или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием. В связи с тем, что история развития института мошенничества в российском законодательстве достаточно длительная, на современном этапе его развития нередко возникают проблемные вопросы, связанные с квалификацией деяния, а также отграничения мошенничества от смежных с ним составов. На наш взгляд, это обусловлено не только длительной истории становления института, но также и состоянием современного права России. В XXI веке общество находится на этапе четвертой промышленной революции – индустрии 4.0., в связи с чем изменениям подвергаются многие (практически каждая) сфера жизни – право не стало исключением.

Феномен мошенничества является, как было указано ранее, достаточно распространенным в России. Так, обращаясь к статистическим данным, можем выделить, что за последние несколько лет, по данным, представленным Федеральной службой государственной статистики, наблюдается рост совершения мошеннических действий[4]. Согласимся с мнением Е.И. Шевцовой, которая указывает, что для «расследования случаев мошенничества требует прежде всего знаний и правильного применения уголовного законодательства»[5]. В связи с тем, что количество раскрытых преступлений по статье 159 Уголовного кодекса РФ[6] составляет около 20% от их общего количества, проблематика квалификации мошенничества является достаточно актуальной.

На наш взгляд, можно выделить два ключевых проблемных вопроса: состав преступления, способ совершения мошеннических действий. Вновь согласимся с тем, что «состав мошенничества имеет место в том случае, если преступные действия совершены умышленно, с корыстной целью, а также посредством обмана или злоупотребления доверием потерпевшего, при соблюдении всех условий одновременно»[7]. То есть, при отсутствии хотя бы одного из элементов субъектного состава, нельзя говорить о преступлении – поскольку нет состава мошенничества. Приведем один из примеров: в случае, если одна из сторон не может исполнить свои обязательства по заключенному договору, что вызвано наступлением форс-мажора, то мы не можем говорить о факте мошенничества, поскольку таковым оно может являться лишь в том случае, если сторона изначально была намерена не исполнять свои обязательства. Это подтверждается кассационным определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РФ.[8]

Подчеркнем, что в случае не исполнения обязательств в виду невозможности их исполнения, но при этом, признания их наличия, должник не несет уголовной ответственности. В таком случае потерпевшая сторона может обратиться в суд с исковым заявлением для того, чтобы реализовать иные, гражданско-правовые способы защиты нарушенных прав.

Другая проблема квалификации мошенничества заключается в способе совершения преступления. Из истории развития данного института стало ясно, что ранее способы совершения преступления были разные – на сегодняшний день уголовное законодательство закрепляет два ключевых способа – обман и злоупотребление доверием. В соответствии с Пленумом Верховного Суда РФ, обман может быть выражен в следующем: предоставление заведомо ложной информации, введение в заблуждение и, как следствие, совершение обманных действий и т.д.[9] Злоупотребление доверием, вновь исходя из постановления Пленума, представлено использованием доверительных отношений для достижения корыстной цели. Проблематика состоит в том, что правоприменительная практика содержит в себе не мало случаев, когда мошенничество квалифицировали с совокупностью указанных двух способов. В настоящее время это вызывает множество дискуссий в области юриспруденции. На наш взгляд, злоупотребление доверием выступает лишь одним из факторов, который облегчает процесс совершения мошеннических действий, в связи с чем он выступает обманным деянием.

Смежными с мошенничеством составами являются кража, присвоение и растрата, вымогательство и другие. Автором будут подробно рассмотрены признаки разграничения мошенничества с некоторыми уголовно-наказуемыми деяниями. Например, сравним мошенничество и кражу/грабеж: главным отличием является то, что при совершении первого преступления, потерпевший добровольно отдает виновному лицу имущество, в то время как при, к примеру, краже, происходит тайное хищение. Кроме того, мошенничество имеет более широкий предмет преступления, отдельные квалифицирующие признаки, субъектами – в ст. 159 УК РФ возраст привлечения к уголовной ответственности составляет 16 лет, в то время как в ст. 158 УК РФ определяет возраст 14 лет.

Однако главным отличием кражи от мошенничества является то, в качестве чего выступает в этих хищениях обман (способ - в мошенничестве; средство совершения преступления, его облегчения - в краже). По тем же основаниям происходит отграничение мошенничества от разбоя. Как кражу следует рассматривать случаи использования доверия детей и невменяемых в целях завладения имуществом, поскольку такие лица не способны осознавать происходящее. В этих случаях виновный завладевает имуществом тайно, без волеизъявления потерпевшего.

Присвоение и растрата, так же как и мошенничество, могут быть совершены в отношении любого имущества: государственного, общественного, принадлежащего частным лицам, коммерческим и иным организациям. Присвоение и растрата, в отличие от мошенничества, характеризуются тем, что для изъятия имущества виновный использует имеющиеся у него правомочия в отношении этого имущества. Также отличаются от других форм хищения, в т. ч. и от мошенничества тем, что субъект этих форм (присвоения и растраты) обладает специальным признаком -фактической возможностью распоряжаться чужим имуществом, поскольку оно ему вверено для осуществления правомочий по распоряжению, управлению, хранению, ремонту, перевозки, временному пользованию и т. п.

Исходя из проведенного анализа вопроса проблемы квалификации мошенничества и отграничения его от смежных составов, автор приходит к следующему выводу. В настоящее время в обществе происходят многочисленные изменения, которые затрагивают правовые институты, в том числе – институт мошенничества. В УК РФ закреплены нормы (ст. 159), которые предусматривают ответственность за совершение мошеннических действий. Проблематика квалификации мошенничества заключается в том, что трудности возникают на этапе возбуждения уголовного дела, когда могут отсутствовать элементы состава преступления: субъективная сторона, к примеру. Также проблемы связаны с способом совершения преступления, поскольку на сегодняшний день их выделяют два: обман и злоупотребление доверием, но, на наш взгляд, последнее представляет собой обманное действие. Смежными к мошенничеству являются такие преступления как вымогательство, присвоение и растрата, кража, разбой, грабеж.