ОБРАЗ ЖИВОТНЫХ В РУССКОЙ И УЗБЕКСКОЙ КУЛЬТУРЕ И ЛИТЕРАТУРЕ

Зооморфные образы являются неотъемлемой частью культурного кода любой нации. Они формируются на стыке древнейших мифологических представлений, хозяйственного опыта, фольклорной традиции и позднее – авторской литературы. Изучение этих образов предоставляет ключ к пониманию глубинных основ национального мировосприятия, системы ценностей и картины мира.

Образ животных в русской и узбекской культурах представляет особый научный интерес в силу их многовекового взаимодействия в рамках единого геополитического пространства и одновременно кардинального различия их генезиса. Русская культура, сформированная в условиях лесной зоны и земледельческого уклада, и узбекская, рожденная в аридной зоне с доминированием кочевых и оседло-земледельческих традиций, выработали уникальные системы зооморфных символов.

Русская зооморфная образность уходит корнями в славянское язычество, где животные часто выступали как тотемы-покровители, воплощения богов или духи-предки. С принятием христианства многие из этих образов были переосмыслены, но не утратили своей значимости, органично вписавшись в систему народного православия и фольклора.

Медведь – безусловно, центральный архетип русской культуры. Воспринимаемый как хозяин леса, он амбивалентен: с одной стороны, это грозная, неукротимая сила, связанная с темным, хаотическим началом (сказка «Мужик и Медведь»). С другой – он покровитель, символ плодородия и здоровья (обряд «комедии» с медведем на свадьбах). В литературе XIX века образ медведя часто используется для символического изображения стихийной, непредсказуемой силы русского народа и самой России (например, у А.С. Грибоедова в «Горе от ума»: «Ведь нынче любят бессловесных»; политическая карикатура XIX века, изображающая Россию в виде медведя).

Волк – другой ключевой образ. В волшебных сказках он часто выступает помощником («Иван-царевич и Серый Волк»), воплощая собой связь с потусторонним миром и мудрость. Однако в более поздней традиции и в авторской литературе (басни И.А. Крылова, проза Н.В. Гоголя) волк приобретает черты хищника, олицетворяя алчность, агрессию и безжалостность.

Конь (лошадь) – верный спутник героя, символ скорости, красоты и удали. В русской мифологии кони солнечных богов (Даждьбога) несли свет по небу. В былинах богатырский конь наделен недюжинным умом и силой, он не просто транспорт, а друг и спаситель (Илья Муромец и его конь). В литературе XX века образ лошади приобретает трагическое, экзистенциальное звучание, становясь символом страдающей, безвинной жертвы (рассказ «Холстомер» Л.Н. Толстого, стихотворение «Красный конь» П.Н. Филонова, поэма «Сорокоуст» С.А. Есенина).

Птицы занимают особое место. Сокол (в былинах) – символ воинской доблести, благородства и отваги. Журавль – символ тоски по родине, утраты (в народных песнях). Сирин и Алконост – мифологические птицы из апокрифов, олицетворяющие радость и печаль соответственно. Голубь – символ Святого Духа и мира в христианской традиции.

Узбекская культура, вобравшая в себя наследие древних кочевых тюркских народов и оседлых земледельцев Согдианы и Хорезма, сформировала свой уникальный зооморфный бестиарий, неразрывно связанный с миром степи, пустыни и оазиса.

Конь (От) – это, пожалуй, краеугольный камень всей тюркской и, в частности, узбекской культуры. Для кочевника конь был не просто животным, а источником жизни, братом, олицетворением свободы, красоты и воинской чести. В эпосе «Алпамыш» конь Байчубар является верным другом и главным помощником батыра. В поэзии Алишера Навои конь предстает символом стремительной мысли, поэтического вдохновения и неутомимого стремления к идеалу. Даже в оседлой узбекской культуре конь сохранил свой высочайший статус.

Верблюд (Туя) – символ степи, выносливости, спокойствия и благополучия. Это животное-кормилец, без которого была бы невозможна жизнь в аридных условиях. В фольклоре верблюд часто наделяется мудростью и неторопливым достоинством. Его образ несет в себе не динамику, как конь, а статику, устойчивость, связь с землей.

Орел (Бургут) или Сокол (Лочин) – царь птиц, символ власти, силы, независимости и высоты духа. В тюркской мифологии орел часто выступал как тотемное животное. Он связан с солярным культом и небом. Образ орла/сокола является частым атрибутом эпического героя и правителя.

Баран (Қучқор) – глубоко сакральный образ, уходящий корнями в древние зороастрийские и тюркские верования. Он символизирует жертвенность, чистоту, благополучие и плодородие. Традиция Навруза, плов как обрядовое блюдо – все это неразрывно связано с образом барашка. Это не просто домашнее животное, а воплощение самой жизни и достатка.

И в русской, и в узбекской культуре конь – это больше, чем животное. Это символ духовной связи, верности и силы. Однако если в русской литературе XIX-XX вв. на первый план выходит тема страдания и жертвенности лошади (антропоморфизация страдания), то в узбекской традиции конь остается в первую очередь символом неустрашимого героизма, свободы и благородства (героико-эпическое начало).

И сокол в русских былинах, и орел в тюркском эпосе выполняют сходную функцию: они связывают земной мир (героя) с небесным (миром богов или предков), символизируя духовный взлет и божественное покровительство.

Центральный образ русской культуры – медведь, «хозяин леса», существо потаенное, ассоциируемое с мощью, но и с некоторой неповоротливостью и непредсказуемостью. Для узбекской культуры ключевой образ – конь, воплощение динамики, скорости, пути-дороги, открытости пространства. Это различие продиктовано средой обитания: замкнутое пространство леса vs. бескрайнее пространство степи.

В русской культуре баран или овца часто имеет негативный или ироничный оттенок, символизирующий упрямство и глупость («упрям как баран»). В узбекской культуре баран – глубоко почитаемый символ жертвенности, чистоты и жизненного достатка, что связано с древними хозяйственными и религиозными традициями.

Узбекская культура породила уникальный символ верблюда, отсутствующий в русском бестиарии как значимый архетип. Его значение как символа выносливости и жизни в пустыне не имеет прямой параллели в русской традиции, сформированной в условиях изобилия леса и воды.

Проведенное исследование позволяет сделать вывод, что системы зооморфных образов в русской и узбекской культурах, при всей их внешней непохожести, выполняют сходные культурные функции: идентификационную (выделение «своего» мира), нравоучительную (передача моральных норм через басенные и сказочные сюжеты) и сакральную (связь с миром духов и предков).

Однако конкретное наполнение этих образов кардинально различно и детерминировано фундаментальными факторами:

По природно-географический фактору лес и степь определяет доминирование медведя или коня.

По хозяйственному укладу земледелие и кочевое и оазисное скотоводство формирует отношение к таким животным, как барашек и верблюд.

По религиозно-мифологической традиций языческий пантеон славян, наложенный на православие, тенгрианство и зороастризм тюрков, наложенные на ислам, по-разному переосмыслили древние тотемы.

Таким образом, определение зооморфного кода позволяет наглядно увидеть, как уникальный исторический путь, среда обитания и духовные поиски народа кристаллизуются в устойчивых, вечных и глубоко национальных образах-символах. Диалог этих культурных систем обогащает понимание как русской, так и узбекской ментальности, выделяет единство многообразия человеческой культуры.