СУРРОГАТНОЕ МАТЕРИНСТВО: СООТНОШЕНИЕ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВЫХ И БИОЛОГИЧЕСКИХ КРИТЕРИЕВ В ОПРЕДЕЛЕНИИ МАТЕРИНСТВА

Суррогатное материнство представляет собой процесс вынашивания и рождения ребёнка женщиной в интересах других лиц, которые после его появления на свет будут признаны законными родителями. Российская федерация входит в число немногих стран, где данная практика разрешена, включая её коммерческую форму.

В действующем российском праве отсутствует единый специализированный нормативный акт, который бы комплексно регулировал вопросы суррогатного материнства. Тем не менее, отдельные аспекты данной процедуры отражены в ряде действующих законов и подзаконных актов. Основные правовые положения закреплены в статье 55 Федерального закона № 323 «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», посвящённой применению вспомогательных репродуктивных технологий. В указанной норме под суррогатным материнством понимается процесс вынашивания и рождения ребёнка (включая случаи преждевременных родов), осуществляемый на основании договора между женщиной-суррогатом и предполагаемыми родителями, генетический материал которых был использован для зачатия, либо с одинокой женщиной, которая по медицинским показаниям лишена возможности самостоятельно выносить ребёнка.

На практике встречаются случаи, когда суррогатная мать оставляет ребёнка себе, нарушая условия заключённого гражданско-правового договора об оказании услуг суррогатного материнства. Закон предоставляет суррогатной матери преимущественное право на оформление родительских прав, что с одной стороны защищает её интересы, но с другой даёт возможность одностороннего расторжения договора и лишает бесплодную пару ожидаемого ребёнка, что часто негативно отражается на их эмоциональном и психическом состоянии [6].

При рассмотрении правовой природы института суррогатного материнства необходимо учитывать его междисциплинарный характер, охватывающий положения конституционного, гражданского и семейного права, а также опирающийся на нормы, закреплённые в международных договорах и актах о защите прав и свобод человека. Следует подчеркнуть, что взаимодействие между суррогатной матерью и генетическими родителями оформляется в форме договора, который обладает сложной, смешанной юридической природой. Такой договор регулирует как имущественные аспекты, связанные с выполнением обязательств и компенсацией расходов, так и неимущественные отношения, затрагивающие личные права, интересы и взаимные обязанности сторон [5].

Договор суррогатного материнства относится к числу консенсуальных, поскольку считается заключённым и обретает юридическую силу с момента его подписания сторонами, а не с момента фактического начала исполнения предусмотренных условий. Права и обязанности участников возникают сразу после оформления соглашения и совершения необходимых действий, направленных на достижение поставленной цели. Фактическое исполнение данного договора завершается в момент передачи ребёнка суррогатной матерью биологическим родителям.

Специфической чертой этого вида договоров является его прямая зависимость от естественных биологических процессов, что исключает возможность предоставления сторонами абсолютных гарантий достижения результата. По этой причине такой договор целесообразно квалифицировать как алеаторный, то есть связанный с неопределённостью наступления определённых последствий. На стадии заключения соглашения невозможно предсказать, как будет протекать беременность и роды, а также будет ли новорождённый здоров, даже при строгом соблюдении сторонами всех обязательств. В случае, если условия выполнены, но программа суррогатного материнства не увенчалась успехом, обязательства суррогатной матери могут считаться частично исполненными.

Этот вид договора не имеет четкого регулирования ни в гражданском, ни в семейном праве и сочетает в себе признаки обоих типов соглашений. Если рассматривать его как семейно-правовое соглашение, это может привести к нарушению субъектного состава. В то же время, отнести его к гражданско-правовым договорам невозможно, так как передача ребенка не может быть предметом договора, как и сам ребенок, рожденный суррогатной матерью [4].

Ещё одним важным нормативным источником, регулирующим применение технологии суррогатного материнства, выступает Семейный кодекс Российской Федерации (п. 4 ст. 51) [2]. В данной норме закреплено, что суррогатная мать вправе оставить ребёнка себе: «Супруги, состоящие в браке и давшие письменное согласие на имплантацию эмбриона другой женщине для его вынашивания, могут быть записаны родителями ребёнка лишь при наличии согласия женщины, родившей ребёнка (суррогатной матери)». Аналогичные положения содержатся и в Федеральном законе «Об актах гражданского состояния» [3]. В случае, если суррогатная мать отказывается передавать ребёнка предполагаемым родителям, урегулировать данный спор возможно исключительно в судебном порядке.

Совокупность данной нормы с п. 4 ст. 51 Семейного кодекса РФ, предусматривающей обязательное согласие суррогатной матери на передачу ребёнка биологическим родителям, ставит под сомнение юридическую силу договора о суррогатном материнстве и существенно ограничивает права генетических родителей, предоставивших свои биологические материалы для зачатия.

При этом законодатель явно ориентирован на защиту интересов самой суррогатной матери, наделив её правом определять судьбу ребёнка и сделав её согласие решающим условием для записи супругов в качестве родителей (п. 5 ст. 51 Семейного кодекса РФ, п. 5 ст. 16 закона «Об актах гражданского состояния»). Даже если включить в договор пункт об обязательной передаче ребёнка, принудить суррогатную мать выполнить это условие невозможно.

Кроме того, ч. 3 ст. 52 Семейного кодекса РФ запрещает как супругам, согласившимся на имплантацию эмбриона другой женщине, так и самой суррогатной матери при оспаривании материнства или отцовства после внесения записи о родителях ссылаться на сам факт суррогатного материнства. Таким образом, матерью юридически признаётся женщина, родившая ребёнка, и она вправе требовать алименты от биологического отца либо от своего супруга, записанного отцом, на содержание ребёнка и своё содержание до достижения ребёнком трёх лет [2].

Следует учитывать и правовое положение супруга суррогатной матери, а также последствия действия презумпции отцовства (п. 1 ст. 51 Семейного кодекса РФ), согласно которой он будет записан отцом ребёнка, даже если ему известно, что он фактически таковым не является.

Кроме того, п. 1 ст. 56 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» закрепляет право женщины самостоятельно решать вопрос материнства, включая искусственное прерывание беременности по собственному желанию при наличии информированного согласия.

Таким образом, суррогатная мать наделена широким спектром прав как в отношении вынашиваемого ребёнка, так и в отношении лиц, с которыми заключён договор, а также своего супруга. Очевидно, что для полноценного и устойчивого развития института суррогатного материнства в России требуется его дальнейшее реформирование. Прежде всего необходимо усовершенствовать нормативно-правовую базу, обеспечив соответствие методов и принципов регулирования ключевым целям и задачам данной сферы. Российскому законодателю предстоит устранить существующий дисбаланс, складывающийся в пользу суррогатной матери, и гарантировать надёжную правовую защиту генетических родителей и их детей, рождённых с применением этой репродуктивной технологии, посредством закрепления чётких норм, направленных на охрану их прав и законных интересов.