ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОЙ ОХРАНЫ ОБЪЕКТОВ КУЛЬТУРЫ И ИСКУССТВА В МЕЖДУНАРОДНОМ ГУМАНИТАРНОМ ПРАВЕ

Объекты культуры и искусства занимают важное место в жизни человечества, являясь носителями исторической памяти, национальной идентичности и духовных ценностей. Их сохранение и защита приобретают особую актуальность в условиях вооруженных конфликтов, когда эти ценности подвергаются угрозам бомбардировки, уничтожения, разграбления и незаконного перемещения. Международное гуманитарное право (МГП), конечно, содержит нормы, направленные на охрану культурных ценностей, однако практика показывает наличие серьезного ряда проблем, связанных с эффективностью правовой защиты объектов культуры в условиях активных конфликтов.

Обращаясь к истории правового положения объектов искусства в период военных действий, нельзя не отметить самый первый документ, регулирующий, в некоторой степени, рассматриваемый вопрос – Конвенция о законах и обычаях сухопутной войны 1907 года или же IV Гаагская конвенция и Положение о законах и обычаях сухопутной войны к ней [1]. Статья 27 положения закрепляет необходимость сохранения объектов культуры и искусства при осадах и бомбардировках.

В 1935 г. был принят Вашингтонский пакт [2]. — Договор о защите учреждений, служащих целям науки и искусства, а также исторических памятников, явившийся первым международным договором, хотя и регионального значения, специально посвященном защите культурных ценностей. В этом Договоре содержатся принципиальные положения об охране культурных ценностей (устанавливается их специальная защита, вводится регистрация и помещение на памятниках особого отличительного знака, и др.). Несмотря на то, что Пакт был в основном посвящен недвижимым культурным ценностям, отдельные его принципы носили общий характер и подлежали применению к движимым ценностям. Вашингтонский пакт предусматривает защиту культурных объектов как в мирное, так и в военное время. В частности, в преамбуле договора закреплено положение, согласно которому «сокровища культуры должны уважаться и пользоваться защитой во время войны и в мирное время»

14 мая 1954 г. были приняты Гаагская конвенция о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта (далее — Конвенция 1954 г.) [3], Исполнительный регламент Конвенции о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта и Протокол к конвенции. Однако изменения в характере военных действий, проявившиеся в вооруженных конфликтах во второй половине XX в., таких как ирано-иракский конфликт, война в Персидском заливе и, особенно, на Балканах, в бывшей Югославии, привели к необходимости совершенствования ряда положений Конвенции 1954 г. путем принятия Второго протокола на Дипломатической конференции в Гааге 26 марта 1999 г.

Кроме указанных международных договоров нормы о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта нашли также отражение в Женевских конвенциях 1949 г. [4]. и Дополнительных протоколах к ним 1977 г.

В частности, ст. 53 Дополнительного протокола I и ст. 16 Дополнительного протокола II посвящены защите культурных ценностей и мест отправления культа в период вооруженных конфликтов соответственно международного и немеждународного характера [5].

Несмотря на наличие нормативной базы, реализация этих положений сталкивается с рядом проблем. Важнейшие из них связаны с определением границ защиты, соблюдением обязательств государствами и эффективностью механизмов международного реагирования.

Одной из ключевых проблем является размытость критериев определения культурных ценностей. В международных документах отсутствует единая четкая классификация объектов, что затрудняет их идентификацию и защиту на практике. Это особенно актуально при столкновении различных национальных концепций культурного наследия.

Кроме того, юрисдикционные механизмы достаточно ограничены. Международное гуманитарное право предоставляет механизмы защиты через государственные органы и международные организации, однако их эффективность зависит от политической воли государств-участников. В случаях незаконного вывоза или разграбления объектов зачастую отсутствует возможность быстрого реагирования или привлечения виновных к ответственности.

Примером этому служит разграбление Иракского национального музея в Багдаде в период с 8 по 12 апреля 2003 года, примерно через три недели после начала войны в Ираке. Согласно выводам соответствующей комиссии [6], процесс разграбления носил спонтанный и неорганизованный характер (United States Commission, 2005). Тем не менее, анализ [7] свидетельств указывает на то, что злоумышленники обладали значительными знаниями о внутренней структуре музея и демонстрировали экспертность в отношении выставленных культурных ценностей (Johnson & Smith, 2007). Первоначальные оценки количества украденных произведений искусства составляли около 170 000 единиц, однако после проведения расследования эти цифры были скорректированы до диапазона 11 000–15 000 предметов (United States Commission, 2005).

Нельзя не обратить внимание на отсутствие универсальных санкций за нарушение норм о защите объектов культуры. Несмотря на наличие санкций в рамках международного права, их применение зачастую ограничено или формально реализуется без реального воздействия на нарушителей. Это снижает мотивацию соблюдать нормы о защите культурных ценностей. Отражение данным словам мы можем найти в рамках трибунала по делу красных кхмеров. В рамках деятельности Трибунала по делу Красных кхмеров (ECCC — Extraordinary Chambers in the Courts of Cambodia) основное внимание уделялось преступлениям, связанным с геноцидом, массовыми убийствами, принудительным перемещением населения, пытками и другими тяжкими нарушениями прав человека, совершёнными во время режима Красных кхмеров в 1970-х годах. Однако вопрос о уничтожении культурных ценностей и культурного наследия в рамках этих судебных процессов получил ограниченное освещение. Трибунал по делу «Красных кхмеров», созданный Организацией Объединённых Наций совместно с правительством Камбоджи в июле 2006 года, обладает юрисдикцией преследовать преступления, связанные с уничтожением культурных ценностей в период диктатуры «Красных кхмеров» с апреля 1975 года по январь 1979 года. Эта компетенция основывается на положениях Гаагской конвенции 1954 года, а также на статье 7 Закона об учреждении чрезвычайных палат [8]. В указанный период более 3300 храмов и 130 мечетей в Камбодже были серьёзно повреждены или разрушены «Красными кхмерами». Кроме того, были уничтожены все 73 католические церкви и множество других объектов религиозного и культурного значения [9]. Применимость Гаагской конвенции обусловлена тем, что Камбоджа стала участницей Конвенции в 1962 году, что предшествовало приходу к власти Красных кхмеров. В соответствии со статьёй 19 Конвенции, даже в условиях немеждународных вооружённых конфликтов каждая сторона обязана соблюдать нормы уважения культурных ценностей [10].

Объекты культуры и искусства являются важнейшими носителями человеческой цивилизации, требующими особой защиты в условиях вооруженных конфликтов. Несмотря на существующие международно-правовые нормы, их эффективность остается ограниченной из-за ряда проблем: размытых критериев определения защищаемых объектов, недостаточной реализации механизмов ответственности и слабой интеграции национальных систем с международным правом. Решение этих вопросов требует комплексного подхода, включающего совершенствование нормативной базы, повышение уровня ответственности участников конфликтов и укрепление международного сотрудничества по сохранению мирового культурного наследия.