ПРИМЕНЕНИЕ ТЕОРИИ ЧИСТЫХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ УБЫТКОВ В ДЕЛИКТНЫХ ПРАВООТНОШЕНИЯХ

Исследовать правовое основание и условия возмещения чистых экономических убытков имеет смысл, если есть соответствующие политико-правовые и (или) экономические предпосылки. И в России они есть. В литературе вопроса уже не раз звучали так называемые дела «Бомарше» [1], «Магадан-Тест» [2], «Де Джилетт Бат Компани» [3], в которых Верховный Суд РФ удовлетворил требования о возмещении чистых экономических убытков. 

Правовым основанием возмещения чистых экономических убытков является наличие самих убытков. Думается, что ответ на этот вопрос должен быть таковым вне зависимости от юрисдикции, поскольку нет смысла устанавливать наличие условий для возмещения экономические ущерба, когда никакой вред причинен не был. 

Когда есть понимание, что в данной юрисдикции чисто экономические убытки в принципе возмещаемы, и когда причиняется такой вред, возникает следующий вопрос: с помощью каких механизмов его возмещать – деликтной или договорной ответственности. В общем и целом, зарубежные страны (идет речь о Германии, Франции и Англии) и Россия используют деликтный механизм, хотя в той же Германии к преддоговорной ответственности привлекают с помощью договорного механизма (§ 311 BGB). Это вполне понятно, поскольку «растягивать» договорные конструкции на случаи причинения вреда, когда, по сути, между его причинителем и потерпевшим не было никакого договора, крайне неудобно. 

Во Франции, как уже отмечалось выше, есть генеральный деликт (ст. 1382 ФГК), благодаря которому есть формальное основание для возмещения любых видов чистых экономические убытков. При этом особенностью наличия принципа генерального деликта является, как следствие, трехступенчатая система условий деликтного состава: 1) вред, 2) причинно-следственная связь и 3) вина. Во Франции причинение вреда – есть противоправность [4, с. 115-153]. Вместе с тем, несмотря на наличие формального основания для возмещения любых финансовых потерь, французские суды – как отмечает итальянский профессор, компаративист в области чисто экономических убытков Мауро Буссани – неохотно используют его [5]. 

В Германии же нет принципа генерального деликта. § 823 ограничивает объекты посягательства жизнью или здоровью, свободой, собственностью и иным правом другого лица. Поэтому здесь само причинение вреда не является противоправностью. Как следствие, деликтный состав включает четыре составляющих (а не три, как во Франции): 1) противоправность, 2) вред, 3) причинно-следственная связь и 4) вина. Притом из-за того, что «отцы основатели» BGB толковали «иное право другого лица» как абсолютное право, при возникновении случаев причинения чистых экономических убытков возникал большой вопрос, какое абсолютное право лица было нарушено (очевидно, что никакого в понимании составителей ГГУ). В связи с этим Верховный Суд Германии расширил категорию абсолютных прав, трактуя как их нарушение не только физическое воздействие на вещь, но и ограничение возможности использовать ее по назначению (к примеру, если кто-либо не дает судну выйти из порта), а также включив в нее право на бизнес [4, с. 115-153]. 

Самая, на наш взгляд, удачная правовая конструкция возмещения pure economic loss сложилась в Англии. Деликтный состав представлен тремя элементами, отличными, однако, от французской модели: 1) наличие у причинителя вреда обязанности проявлять заботу и осмотрительность по отношению к потерпевшему (duty of care), 2) нарушение этой обязанности (breach of duty) и 3) вред (damage, loss). Кроме того, есть трехступенчатый тест для определения, была ли обязанность проявляться заботу и осмотрительность по отношению к ответчику (duty of care). Для этого требуется ответить на три вопроса: 1) мог ли ответчик предвидеть, что его деяние повлечет за собой негативные последствия для истца, 2) был ли между ними достаточно устойчивые отношения, 3) справедливо ли возложить на истца (ретроспективно) duty of care [4, с. 115-153]? 

Почему данная конструкция, на наш взгляд, является наиболее удачной в сравнении с французской и немецкой правовыми моделями? Возьмем пример с некачественным оказанием юридических услуг по составлению завещания: клиент обращается к адвокату с просьбой составить завещание, адвокат медлит, клиент умирает, наследники несут финансовые потери. Представим, что этот случай произошел в Германии. Спрашивается, какое абсолютное право наследника нарушил юрист? Никакого. Приписать же нарушение обязанности проявлять заботу о наследниках (так как получение ими имущества наследодателя зависит от своевременного и правильного составления завещания юристом) невозможно. Важная ремарка: в Германии, тем не менее, такие случаи подлежат возмещению. Сейчас речь идет только о том, как наиболее удачно представить правовое основание возмещения или отказа в этом. Другой пример. Французского футболиста сбивает автомобиль, французский футбольный клуб несет колоссальные убытки в виде упущенной выгоды. Можно возместить ее? Статья 1382 ФГК устанавливает: любой вред подлежит возмещению. Иными словами, можно. Но справедливо? Возможно. Во всех ли случаях? Не факт. Но, по статье 1382 ФГК, нужно возмещать всегда. А с помощью английского трехступенчатого теста (в частности, вопроса о справедливости возложения duty of care) у суда появляется удобный инструмент для размышления. Важная ремарка: французские суды обосновывают возмещение или отказ наличием и отсутствием вины соответственно. Но подчеркнем: наш пример касается источника повышенной опасности – автомобиля. 

Таким образом, инструментарий английских судов более удобный. Для обоснования своего решения судье не нужно прибегать к юридическим фикциям. 

В отечественном гражданском праве деликтный состав такой же, как в Германии. Согласно п. 1 ст. 1064 ГК РФ, подлежит возмещению вред, причиненный личности или имуществу. Как российская судебная практика толкует в данном контексте понятие «имущество»? Как и в Германии, под ним понимаются абсолютные права [6]. В делах «Бомарше» и «Де Джилетт Бат Компани» Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда РФ (далее – СКЭС ВС РФ) это подтвердила. Поэтому для привлечения к деликтной ответственности за причинение чистых экономических убытков требуется установление четырехступенчатого состава условий: 1) противоправность (нарушение абсолютного права), 2) наличие вреда, 3) причинно-следственная связь между поведением делинквента и наступившим вредом и 4) вина (в деле «Магадан-Тест» СКЭС ВС РФ разъяснила, что это может быть и неосторожность). 

Естественным следствием этого явилось расширение концепции абсолютного права, как это происходило и происходит в Германии. СКЭС ВС РФ установила, что отчуждение квартиры ООО «Бомарше» сначала одному лицу, а затем другому («двойная продажа») представляет собой нарушение абсолютного права первого покупателя. Здесь вопросов нет. 

Интереснее дело «Магадан-Тест». Фабула такова: индивидуальный предприниматель заключил договор с лизинговой компанией, в соответствии с которым первый взял в лизинг грузовой самосвал с условием последующего выкупа. ООО «Магадан-Тест» представило сертификат соответствия, по которому грузовой самосвал являлся грузовым самосвалом, хотя в реальности данный автомобиль представлял из себя хлам, оцененный позже экспертизой в 90 000 руб. (когда за него было отдано 2 170 000 руб.). Продавец автомобиля банкротиться – с него взыскать убытки не получается. К лизинговой компании предъявить требования нельзя, поскольку ИП сам выбирал продавца. Остается только «Магадан-Тест». И СКЭС ВС РФ позволила возместить убытки. Но интересна мотивировочная часть. СКЭС ВС РФ квалифицировала деяния ООО «Магадан-Тест» как нарушение абсолютного права, хотя, во-первых, товар был изначально с недостатками, во-вторых, не ясно, в чем заключалось ограничение пользования вещью (по немецкой логике). 

Что же касается одного из частных случаев чистых экономических убытков, преддоговорной ответственности, то здесь законодатель и судебная практика создали конгломерат (не систему!) правил. С одной стороны, основанием возмещения финансовых затрат, связанных с ведением переговоров, является недобросовестность (п. 2). При возмещении чистых экономических убытков потерпевшая сторона должна быть поставлена в то положение, в котором она находилась бы, если бы не вступала в переговоры с недобросовестным контрагентом [7]. Иными словами, используется непривычная нам модель определения размера убытков: не ущерб и упущенная выгода, а негативный и позитивный договорный интересы. Зато Германии такая модель знакома [8, с. 190-266]. И этим мы хотим сказать, что законодатель и судебная практика попытались пойти по немецкому пути, где преддоговорная ответственность носит договорный характер. С другой стороны, читаем п. 8 ст. 434.1 ГК РФ: правила настоящей статьи не исключают применения к отношениям, возникшим при установлении договорных обязательств, правил главы 59 настоящего Кодекса. При этом Пленум Верховного Суда РФ разъяснил, что правила главы 59 применяются субсидиарно. Поэтому получается забавный деликтный состав при возмещении чистых экономических убытков, вызванных недобросовестным ведением переговоров: 1) недобросовестность, 2) вред, 3) причинно-следственная связь и 4) вина. 

Но не будем углубляться в преддоговорную ответственность – тему для отдельного исследования. Это не входит в цель и задачу настоящей работы. Таким образом, Россия, в общем и целом, пошла по немецкому пути, почему теперь возникают и будут возникать сложности с правовой квалификацией. В таком случае возникают вопросы, каковы перспективы взыскания чистых экономических убытков в России, нужно ли менять правовое регулирование? Попробуем ответить на них в следующем параграфе. 

Исходя из всего вышесказанного, попробуем ответить на два вопроса. 

Каковы перспективы взыскания чистых экономических убытков в России? Можно ответить, что на сегодняшний день перспективы есть:

1) точно:

1. в спорах, аналогичных делам «Бомарше», «Магадан-Тест» и «Де Джилетт Бат Компани»;
2. в случае вторжения (интервенции) в чужие договорные правоотношения [9, 10];
3. в случаях преддоговорной ответственности [11];
4. ответственность подписантов проспекта эмиссии ценных бумаг (ч. 3 ст. 22.1 Федерального закона от 22.04.1996 № 39 «О рынке ценных бумаг»);
5. также в спорах, где субъективная сторона причинителя вреда характеризуется умыслом. 

2) вероятнее всего, с санкции российских высших судов будут возмещаться чистые экономические убытки по спорам, в которых ограничен круг потенциальных истцов, невелик риск банкротства ответчика и перегрузки судебной системы, а также при отсутствии других обстоятельств, которые приводятся в качестве аргументов в пользу exclusionary rule. 

Нужно ли менять правовое регулирование с учетом сказанного в предыдущем параграфе? Нет. Да, действительно, английская модель удобна. Но это английская модель. У России есть свои традиции, которые невозможно разрушить и перестроить в миг. 

На наш взгляд, чтобы ответить на вопрос, как дальше будет осуществляться правовое регулирование в области чистых экономических убытков и каковы перспективы, стоит посмотреть на немецкий опыт: с санкции отечественных высших судов и с помощью расширения концепции абсолютного права могут появиться еще случаи возмещения финансовых потерь.