ЖЕНСКАЯ ПРОЗА В БЫТОВОЙ КАРТИНЕ МИРА

Термин «гендер» всегда вызывал интерес у представителей разных отраслей науки, начиная биологией и заканчивая литературоведением. Этим и было порождено явление женской прозы. На него обращает внимание большое количество исследователей, преимущественно — психологов, лингвистов и литературоведов. Но многие такое явление, как «женская проза» полностью отрицают. В. Г. Белинский, О. Вейнингер, Н. Я. Абрамович — известные критики — отмечают, что женщинам чужда самостоятельность и уникальность в искусстве, и без помощи мужчин они не способны на творческое мышление [5, с. 369]. Сам термин «женская проза» появился в 1960–х годах, но точного определения ему не дали. Исходя из предположительных пояснений, а также ориентируясь на мнение масс, Н.А. Петренко и А.Е. Лазариди дали следующее объяснение: в женской прозе автор — женщина, героиня — женщина, и тематика так же связана с женской судьбой [5, с. 371]. 

Опросы масс доказывают, что женская литература ценится современными читателями. С целью определить уровень начитанности молодёжи и ориентировании их в новейшей литературе, И. М Дворкиной и А. А. Колесовой был проведён социоопрос в городе Саратов. Одной из сложнейших задач для анкетируемых было перечисление современных русских автором. В тройку лидеров вошли Т. Толстая, Ю. Соломонова и В. Полозкова [1, с. 843] — прозаик и две поэтессы. Этот опрос прекрасно показал, что произведения авторов-женщин актуальны и злободневны. Тем не менее, мы не смогли найти ни одного исследования, в которых бы выявлялся субъективный взгляд на женскую прозу.

Стереотипные представления зачастую не совпадают с реалиями, что приводит к возникновению необоснованного враждебного отношения к тем или иным личностям, явлениям и событиям. В рамках нашего исследования был проведен пробный опрос. Результаты являются промежуточными, а основанные на них выводы требуют корректировки. Были опрошены, преимущественно, школьники старших классов и студенты-бакалавры 1–3 курсов. Вопрос, который мы задавали респондентам, звучал следующим образом: «Что для вас представляет собой женская проза? Есть ли какие-то причины смотреть на неё обособленно от всей литературы, и есть ли у неё свои индивидуальные признаки?». Возраст опрошенных – от пятнадцати до двадцати лет. Преимущественно — семнадцать лет (60%). От пятнадцати до шестнадцати — 15%, от восемнадцати до двадцати – 25%.

Респондент Анна на заданный вопрос ответила следующим образом: «Я вообще обобщаю всю литературу.  Главное — это идея, и как она была реализована в тексте. Независимо от пола». Можно сделать вывод, что для Анны гораздо важнее то, что именно автор попытался передать своим произведением, о чём он хотел сказать, какие чувства передать и какие проблемы поднять на обсуждение. Следовательно, она не разделяет литературу на сугубо женскую и сугубо мужскую. Но помимо этого, Анна смотрит на проблему женской литературы с исторической точки зрения: «Редкие пробившиеся в шестнадцатом-семнадцатом веках женские произведения — это, чаще всего, случайность, ставшая достоянием. Мне кажется, даже если девушка в ту эпоху написала бы что-то дельное, ей бы не дали шанса для публикации».

Некоторыми сходствами обладает также ответ респондента Татьяны. Свою позицию она демонстрирует с самого начала: «Женская литература для меня — такая же литература, как и вся остальная». Татьяна, как и Анна, не делит литературу по половому признаку. Ответ был продолжен: «Единственное, чем я могу её для себя выделить — это временным признаком. Я говорю о ситуации прошлых веков, когда женщины в книгопечатание допускались туго, а если и допускались, то со стереотипными романами на французский манер». Ответы Анны и Татьяны немного схожи, и мы вполне можем определить их в одну группу. А именно, оба названных респондента не считают женскую литературу обособленным явлением, причисляя её ко всей литературе в целом, а причину возникновения стереотипного взгляда на женское авторство они видят непосредственно в историческом плане. Как сказала Татьяна, «…если женщины в книгопечатание и допускались, то только с романами на французский манер». Как известно, творческая созидательная деятельность издавна считалась сугубо мужским делом, и женщин от неё отгораживали. Вспоминая о таких произведениях, как «Гордость и предубеждения» за авторством Д. Остен, «Грозовой перевал» за авторством Э. Бронте, «Джейн Эйр» за авторством Ш. Бронте и других, невольно напрашивается вывод: тогда женщины позволяли себе писать лишь женские романы с драматической любовной линией. Возможно, именно это и привело к возникновению стереотипа о женской литературе. Но почему же названные авторы углублялись именно в создание женских романов, наполненных чувствами, драматизмом и возвышенными эмоциями? Об этом мы поговорим чуть позже. К сожалению, мало кто из опрошенных решил посмотреть на поставленную проблему с исторической точки зрения — всего двое участников опроса из сорока двух. 

Обратимся к следующим ответам. Респондент Рузанна говорит: «Автор-женщина — это автор, склонный к подробным описаниям всех деталей. Женскую литературу стоит рассматривать отдельно, потому что авторов женщин на данный момент очень мало». Конечно, в рамках современной литературы женщины стали проявлять себя куда активнее, чем раньше, но в количественном плане они действительно проигрывают мужчинам. «Индивидуальные признаки в женских произведениях есть, любая женщина, как я сказала, может очень хорошо описывать даже самые мелкие детали». Следуя из ответа, Рузанна считает, что женщина куда более внимательны к элементам, которые на первый взгляд могут показаться не особо важными в произведении.

Респондент Савелий придерживается схожей точки зрения: «Женская литература отличается только тем, что данные произведения более детально прописаны. И, конечно, чувствуется более кропотливая работа с персонажами и сюжетом». Савелий обобщает способности женщин к тщательному прописыванию деталей. По его мнению, в литературе за авторством женщин и сюжетная линия, и образы персонажей занимают важное место, и им уделяется немного больше внимания, чем в произведениях за авторством мужчин. Ответы Рузанны и Савелия можно отнести к одной группе. О таланте женщин к прописыванию деталей так же говорят и другие респонденты: «Мужчины не так трепетно относятся к деталям, как женщины» (респондент Анастасия), «Мы — представители мужского пола —  уделяем больше внимания самому действию, чем его составляющим» (респондент Кирилл), «Обычно у женщин события немного затянуты, но этим они демонстрируют свои способности к выявлению деталей» (респондент Юрий) и так далее. Подобного мнения придерживается шестнадцать человек из сорока двух опрошенных.

Обратим внимание на третью — самую многочисленную группу участников. Вот что говорит респондент Надежда: «Для меня произведения, написанные женщиной, более чувственные, с акцентом на переживания. Женщины больше внимания придают внутреннему миру персонажей». Сравним этот ответ с мнением респондента Марии: «Мне кажется, женская литература более чувственная, эмоциональная и глубокая». Свой ответ она аргументирует следующим образом: «Женщины и девушки такие создания, что зачастую глубоко проникаются чувствами ко многим вещам, проблемам, событиям; это находит отражение в их книгах». Ответ Марии во многом схож с ответом Надежды, но для полноты картины обратимся к ещё одному респонденту — Даниилу: «Мужчины делают акцент на события и действие, а девушки — на чувствах и эмоциях».

Мнение о том, что главное различие между литературой женской и литературой мужской заключается в умении женщин акцентировать внимание именно на эмоциональной составляющей, в отличие от мужчин, является самым популярным. Подобной позиции придерживается большая часть опрошенных: «Женщины лучше передают чувства и совсем неважно, любовь ли это, грусть, гнев или что-то ещё» (респондент Станислава), «Обычно авторов-мужчин редко когда интересует внутренний мир человека, а если и интересует, то лишь в рамках сюжетной линии. Чего не скажешь о женщинах, для которых весьма важно показать духовный мир своего персонажа» (респондент Евгений), «Женщинам проще передавать эмоции героев, ведь они сами более эмоционально реагируют на вещи и события» (респондент Ксения). Данного мнения придерживается двадцать один опрошенный из сорока двух.

Также были мнения, которые нельзя отнести к какой-либо конкретной группе:

1. те, кто считают, что женская и мужская литература ничем не отличаются и всё обуславливается только умениями автора: «Всё зависит не от мышления, а от жизненного опыта, который приобрёл человек до того, как начал писать» (респондент Анна);
2. те, кто уверен в том, что на женскую литературу необходимо смотреть обособленно, чтобы подарить читателям что-то новое и отличное от творчества мужчин: «Нужно, чтобы читатель представлял для себя некую границу между писательской работой мужчины и женщины, ведь девушки, в отличие от мужчин, по-другому смотрят на проблемы и в целом на жизнь» (респондент Екатерина);
3. те, кто видит авторскую уникальность женщин в оригинальных идеях и сюжетных линиях: «У женщин по-другому работает мозг, им в голову могут прийти такие идеи, которые мужчины просто не могут разглядеть» (респондент Артём).

Таким образом, мы изучили результаты проведённого опроса и сделали вывод, что около 50% из 100%  опрошенных придерживается мнения о том, что женщины больше обращают внимание на чувства и эмоции героев, чем мужчины. Примерно 38% считают, что женщины строже относятся к прописыванию деталей. Около 5% респондентов смотрят на поставленную проблему с исторической точки зрения. Других мнений, не относящихся ни к одной из вышеперечисленных групп, придерживается 7% опрошенных. Результаты опроса представлены в виде диаграммы (рис. 1).

Рисунок 1. Результаты опроса

Ответы многих респондентов зависели от их возраста, гендерной принадлежности и причислению к гуманитариям–не гуманитариям. Большая часть представителей женского пола (около 75%) отзывается о женской прозе с чувством, с ярко выраженной симпатией («Женская проза для женщины всё равно, что дальняя подруга — они в хороших отношениях, даже если ничего уже друг о друге не помнят» — респондент Ольга). Это может быть выражением женской солидарности. В то же время около 10% мужчин признали, что не придают значения женской прозе, а на поставленный вопрос они отвечали по общепринятым установкам («Честное слово, ничего от авторов-женщин не читал. Знаю только, что они не скупятся на слёзы и драму» — респондент Николай). Но также есть представители мужского пола, которые не обращают внимания на гендерную принадлежность автора: «Не вижу сильных различий между мужской и женской прозой. Книга — она и есть книга. А уж плохая она или хорошая — это не зависит от пола автора» (респондент Леонид).

Также в ходе опроса хорошо проявлялась принадлежность опрошенных к гуманитарным наукам. 15% респондентов являются студентами, обучающимися по гуманитарным направлениям, и их ответы соответствующие: «Я прочёл немало произведений авторов-женщин и вопреки распространённому мнению не могу сказать, что они абсолютно одинаковы. Каждый автор привносит в произведение что-то личностное, и даже с идентичной фабулой эти произведения сильно отличаются друг от друга» (респондент Олег). Студенты не гуманитарных высших учебных заведений говорят о женской прозе следующее: «Читаю женскою прозу не очень часто, в основном, чтобы разгрузиться и отдохнуть. Книги авторов-женщин редко когда несут за собой что-то серьёзное. В них даже углубляться не приходится — всё лежит на поверхности» (респондент Артём).

Ответы школьников также имеют существенные отличия от ответов студентов в виду ограниченных или же наоборот — обширных знаний о женской прозе. Так, 55% школьников от их общего числа признаются, что ни о ком, кроме А. А. Ахматовой, М. И. Цветаевой и нескольких авторов детской прозы, из женщин-авторов они не слышали: «Из прозы знаю только рассказы Агнии Барто и Тэффи. Ещё знаю стихотворения Ахматовой и Цветаевой. Но это ведь уже лирика» (респондент Юлия). Студенты осведомлены о женской прозе лучше: «Не считаю женскую прозу чем-то особенным, но не ставлю её ниже мужской. Как минимум, их можно сопоставить на предмет того, у кого лучше выходит  погрузить читателя в историю. А уж тут у каждого свои действенные методы» (респондент Виктория).

Большая часть респондентов придерживаются следующей точки зрения: произведения авторов-женщин более эмоциональные, живописные и экспрессивные. Как показывают, например, исследования дневников и мемуаров русских эмигранток И. В. Одоевцевой и Г. Н. Кузнецовой — это один из самых ярких и объективных признаков женской прозы [3, 4]. Тем не менее, национальная картина обладает динамичностью и постоянно меняется под влиянием внешних и внутренних изменений. Она мозаичная и пестра, в её составе — большое количество социальных групп и говорить об одном общепринятом мнении о женской прозе нельзя.

Результаты опроса также подтверждают наличие в современной национальной картине мира у молодёжи гендерного стереотипа о мужской прозе. Многие респонденты (в основном, студенты первых курсов и выпускники школ) выражают мнение о том, что авторы-мужчины не обладают эмоциональностью и глубиной раскрытия внутреннего мира. Некоторые опрошенные мужского пола также затрагивали этот стереотип: «Мы не считаем демонстрацию чувств чем-то важным, ведь динамика произведения заключается в действии» (респондент Сергей). Из ответа названного респондента можно сделать вывод, что женская проза — это не собственно проза, а уклон от неё и несоответствие. Как говорила об этом А. В. Кириллина, «мужской вариант рассматривался как собственно язык, а женский — как отклонение от него» [2, с. 23]. То есть, нет такого понятия, как «мужская проза», а есть только проза и женская проза, из чего следует, что эпитет «женский» — не нейтральный, а окрашенный. Исходя из ответов респондентов, можно сделать вывод, что они — не говоря об этом прямо — действительно описывают женскую прозу как какое-то отклонение. Преимущественное количество опрошенных говорит о том, что женщины-авторы делают что-то «больше» или «более», чем мужчины («больше внимания», «более чувственные», «более глубокая», «больше акцента» и т.д.). Вспоминая о том, что эпитет «женский» не нейтрален, следует вывод, что делать что-то «больше», чем надо — это уже отклонение, и даже если респонденты говорят об этом неосознанно, они это подтверждают. Но также в речи опрошенных фигурирует такое слово, как «проще» («проще передавать эмоции», «проще акцентировать», «проще думать» и т.д.). Это неоднозначно можно отнести к отклонению, так как данное наречие можно трактовать и как несоответствие нормам (кому-то делать что-то проще, чем другим), и как общепринятое мнение, которое уже само стало нормой.