ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКАЯ СТРАТЕГИЯ США В АФГАНИСТАНЕ: ТРАНСФОРМАЦИЯ ПОДХОДОВ В УСЛОВИЯХ ЗАТЯЖНОГО КОНФЛИКТА

Вступление Соединённых Штатов в афганский конфликт в начале XXI века стало реакцией на трагедию 11 сентября 2001 г., после которой борьба с терроризмом была выведена в ранг ключевого внешнеполитического приоритета. Власти США объявили о начале «глобальной войны с терроризмом» и уже через несколько недель начали военную операцию против режима талибов [1]. Операция «Несокрушимая свобода» стартовала 7 октября 2001 г. при поддержке союзников по НАТО и стран коалиции [2]. Талибы были быстро смещены, в Кабуле была сформирована временная администрация во главе с Хамидом Карзаем [3].

Первоначальный успех военной операции не сопровождался чёткой стратегией послевоенного восстановления, ставка делалась на ограниченное военное присутствие и опору на местные силы. В декабре 2001 г. была заключена Боннская договорённость, положившая начало формированию новых государственных институтов [4]. Однако участие талибов в процессе политической трансформации категорически отвергалось, что в дальнейшем осложнило национальное примирение.

К 2003 г. США начали постепенно снижать военную активность в Афганистане, переключив внимание на Ирак, что привело к сокращению американского контингента до 8000 человек, в то время как в Ираке действовали более 100 тыс. военнослужащих [3]. На фоне этого стратегического сдвига талибы сумели перегруппироваться, опираясь на тыловые базы в Пакистане. С 2004-2005 гг. они активизировали партизанскую войну, особенно в южных и восточных провинциях страны.

Несмотря на поддержку со стороны НАТО и других союзников, международная операция страдала от отсутствия согласованной стратегии. Были созданы международные силы ISAF, деятельность которых формально координировалась, но на практике проявлялись фрагментарность, слабая координация и различия в подходах между странами [5]. США и их партнёры одновременно стремились бороться с терроризмом, строить демократические институты и запускать проекты устойчивого развития, что порождало внутренние противоречия в миссии.

Внутренние реформы продвигались медленно, несмотря на успехи в восстановлении инфраструктуры и расширении доступа к образованию, особенно для девочек [6], правительственные структуры оставались слабыми. Администрация Карзая всё чаще обвинялась в коррупции и клановости. Попытки США децентрализовать управление не принесли желаемого результата, поскольку местные чиновники, назначенные из Кабула, были столь же неэффективны, как и центральная власть.

К 2006 г. стало очевидно, что афганская армия и полиция развиваются неравномерно. Попытки выстроить национальную систему безопасности сопровождались институциональными сбоями и зависимостью от внешней поддержки. На этом фоне Буш обновил Национальную стратегию безопасности, в которой подчёркивалась необходимость победы в Ираке и Афганистане как условие победы в войне с терроризмом [7].

С приходом к власти Барака Обамы в 2009 г. американская стратегия была подвергнута пересмотру. Новый президент объявил о дополнительном вводе 30 000 военнослужащих и необходимости «перезагрузки» всей миссии [8]. Во главу угла была поставлена защита гражданского населения, развитие самоуправления и ускоренная подготовка афганских сил. Генерал Стэнли Маккристал, возглавивший силы коалиции, настаивал на переходе к контрповстанческой стратегии, в центре которой находилось завоевание доверия местного населения [9].

Параллельно Обама выдвинул требования по реформированию власти и искоренению коррупции, указывая на необходимость привлечения к ответственности неэффективных и злоупотребляющих властью чиновников. Были предприняты дипломатические усилия по выстраиванию регионального партнёрства, включая трёхсторонние переговоры с Пакистаном и Афганистаном [10]. Однако доверие к Исламабаду оставалось низким, поскольку спецслужбы Пакистана подозревались в поддержке талибов.

К 2010 г. внутренняя поддержка афганской кампании в США начала резко снижаться. Возросшие потери, расходы и отсутствие ощутимого прогресса вызвали волну общественного недовольства. Конгресс и СМИ всё активнее ставили под сомнение целесообразность продолжения войны. Стратегия начала испытывать давление со стороны внутренних политических и бюджетных ограничений.

Одной из центральных проблем оставалась несогласованность между различными органами власти. Госдепартамент, Пентагон, разведка и USAID действовали в рамках собственных программ, часто конкурируя между собой. USAID, реализуя проекты в сферах образования и здравоохранения, сталкивалось с сопротивлением со стороны военных, сосредоточенных на подавлении повстанцев.

Слабость афганской государственности усугубляла ситуацию. По оценке Фелбаб-Браун, «бедственное управление и коррупция в Афганистане ускользали от эффективного решения» [11]. Поддержка режима Карзая, чья легитимность вызывала сомнения, тормозила развитие демократических институтов. Классическая дилемма между краткосрочной стабилизацией и долгосрочной демократизацией оставалась неразрешённой.

Таким образом, американская стратегия в Афганистане в 2001-2010 гг. продемонстрировала противоречивость подходов и сложности реализации многоцелевых задач в условиях внешнеполитического давления, ограниченных ресурсов и хрупкости принимающей стороны. От начального военного успеха Вашингтон быстро перешёл к сложной фазе институционального строительства, в которой внутренние и внешние барьеры, нехватка стратегической согласованности и региональные вызовы подорвали устойчивость всей кампании. Несмотря на попытку переформатировать курс при Обаме, структурные противоречия и усталость общества от войны к 2010 г. стали определяющими факторами ограничения дальнейшего вовлечения США.