ЮРИДИЧЕСКИЕ КОЛЛИЗИИ В КОНТЕКСТЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА ПО ПРОТИВОДЕЙСТВИЮ ЭКСТРЕМИЗМУ И ТЕРРОРИЗМУ

Экстремизм и терроризм имеют сложный и многогранный характер. Анализ правоприменительной практики в данной области выявляет ряд проблемных вопросов, требующих детального изучения и выработки эффективных стратегий для их решения. Среди таких проблем — юридические коллизии, связанные с неоднозначностью ключевых понятий, сложностью в квалификации действий как экстремистских или террористических, а также необходимости поиска баланса между обеспечением безопасности и защитой прав и свобод граждан.

До настоящего времени не решен вопрос терминологического понятия «экстремизм» и «терроризм», что затрудняет осуществление надзора за исполнением законодательства в рассматриваемой сфере. Как справедливо отмечает Владимир Лукин, проблемы с соблюдением права на свободу мысли и слова во многом связаны с применением антиэкстремистского законодательства. Едва ли не главная причина возникновения проблемы, отмечает автор – это неопределенность используемого в нем понятия «экстремизм» и, как следствие, отсутствие сколько‑нибудь четких критериев квалификации публичной информации как экстремистской [1].

В Российской Федерации определение экстремизма на законодательном уровне определено в п. 1 ст. 1 Федерального закона от 25 июля 2002 года №114‑ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности». Данная дефиниция является экстраординарной, то есть совершенно необычной из-за того, что вбирает в себя огромное количество пунктов, а именно тринадцать.

Необходимо отметить, что перечень действий, признаваемых экстремизмом, по смыслу законодателя является закрытым. Что в литературе вызывает определенное недопонимание и порождает дискуссию. Одна группа ученых полагает, что определение экстремизма должно быть четко прописано в федеральном законодательстве, причем в классическом варианте, а не состоять из пунктов деяний [3]. Другая же группа ученых считает, что определение должно состоять из указаний на признаки, согласно которым представится возможным квалифицировать деяние в качестве экстремистской деятельности [4]. Нельзя сказать, что одна из предложенных точек зрений доминирует над другой. Обе позиции заслуживают внимания и достаточно аргументированы. При этом следует отметить, что, как было сказано ранее, что дефиниция экстремизма обширна, что приводит к тому, для правильной квалификации прокурору необходимы совет и консультация иных специалистов, а именно этнографов, историков, баллистиков и др. [5, 33-36]

В связи с чем определение экстремизма должно содержать указания на общеустановленные признаки, но при условии того, что параллельно с предложенными параметрами будет сформулировано четкое, лаконичное и в то же время не объемное понятие. При этом если рассматривать данную проблему через призму прокурорского надзора, то превалировать будет вторая точка зрения, поскольку, взяв за основу мнение о термине с указанием на признаки, у прокуроров возрастет объем полномочий, так как экстремизмом в этом случае будет признаваться не конкретное предусмотренное законом деяние совершившего его субъекта, а любое действие или бездействие, имеющее характер указанных признаков.

Отсюда вывод: поскольку действующие нормативные акты не позволяют четко определить содержание термина «экстремизм», следовательно, необходимо в законе закрепить легальное определение содержания экстремизма и также необходимо принять единую систему нормативных актов, в которых будут указаны все нюансы, которые относятся к экстремизму и экстремистской деятельности, например, рамки свободы вероисповедания, понятие социальной группы и запрещенной символики. Другая проблема связана с толкованием терроризма. Неясно, терроризм стоит рассматривать как крайнюю форму экстремизма [6] либо эти два понятия следует отграничивать друг от друга [7].

Большинство ученых склоняются к первому варианту, который представляется более аргументированным, поскольку именно экстремизм порождает терроризм. В связи с чем органам прокуратуры Российской Федерации необходимо при осуществлении своей надзорной деятельности делать основной упор на осуществление профилактических мер в целях искоренения экстремизма. Термин «терроризм» является производным от латинского слова «terror», что в переводе своем означает – страх, ужас. Словари отечественных авторов дают размытые дефиниции данному термину. В связи с чем более конструктивно обратиться к его определению исходя из толкования положений, содержащихся в Федеральном законе от 06 марта 2006 года №35‑ФЗ «О противодействии терроризму» [8, 845].

В отличие от понятий «экстремизм» и «экстремистская деятельность», которые законодатель отождествляет, понятия «терроризм» и «террористическая деятельность» определены различными терминами. Так, ст. 3 ФЗ №35 под терроризмом понимает идеологию насилия и практику воздействия на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, связанными с устрашением населения и (или) иными формами противоправных насильственных действий. Что касается террористической деятельности, то эта же статья признает ее как деятельность, включающую в себя: организацию, планирование, подготовку, финансирование и реализацию террористического акта; подстрекательство к террористическому акту; организацию незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации), организованной группы для реализации террористического акта, а равно участие в такой структуре; вербовку, вооружение, обучение и использование террористов; информационное или иное пособничество в планировании, подготовке или реализации террористического акта; пропаганду идей терроризма, распространение материалов или информации, призывающих к осуществлению террористической деятельности либо обосновывающих или оправдывающих необходимость осуществления такой деятельности. Исследуя данный аспект, стоит выделить еще одно явление, которое нередко отождествляют с терроризмом. Речь идет о террористическом акте, которому посвящена ч.1 ст. 205 Уголовного кодекса Российской Федерации. В уголовном законодательстве под террористическим актом понимается совершение взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, в целях дестабилизации деятельности органов власти или международных организаций либо воздействия на принятие ими решений, а также угрозу совершения указанных действий в целях воздействия на принятие решений органами власти или международными организациями [9, 860]. Из чего следует, что понятие «терроризм» является более широким по сравнению с понятием акта терроризма.

Приведенные выше проблемы правового регулирования понимания и сущности экстремизма, экстремистской деятельности, терроризма, террористической деятельности, террористического акта негативно влияют на качество деятельности прокурора в указанной сфере при осуществлении надзора за исполнением законов. Решение данных проблем посредством надлежащего правового регулирования путем закрепления в законе правовых положений, закрепляющих понятие, содержание и сущность терроризма и экстремизма, окажет позитивное влияние на качество прокурорского надзора за исполнением законодательства в рассматриваемой сфере и состояние на законности в целом.

Для устранения этих и других противоречий необходима гармонизация действующего нормативно-правового обеспечения противодействия терроризму, выработка единого понимания и законодательного закрепления категориального аппарата, используемого в работе по выявлению, предупреждению и пресечению терроризма.