ЮРИДИЧЕСКОЕ ТОЛКОВАНИЕ

1 Теоретические основы юридического толкования

1.1 Понятие, сущность и значение юридического толкования

Одним из центральных понятий в теории права, обеспечивающим реализацию правовых норм в правоприменительной деятельности, является юридическое толкование. Проблема понимания и разъяснения норм права сопровождает правовую действительность на всех этапах её исторического развития. Ещё римские юристы признавали необходимость толкования как средства устранения двусмысленности в правовых предписаниях. В условиях современного нормативного многообразия, нестабильности законодательства и усложнённой юридической техники значение института толкования приобретает особо важный характер.

Толкование представляет собой неотъемлемую часть функционирования правовой системы, обеспечивая связь между нормативной волей законодателя и фактическими обстоятельствами конкретного дела. Без квалифицированного юридического толкования невозможно достижение главной цели права — обеспечения справедливости, законности и правовой определённости. Именно поэтому вопрос о сущности и содержании юридического толкования является краеугольным в системе теоретико-правового анализа. В данном параграфе будут раскрыты научные подходы к определению понятия юридического толкования, проанализирована его сущность как интеллектуально-волевого процесса, а также рассмотрено его значение для правотворчества, правоприменения и правосознания.

Юридическое толкование представляет собой интеллектуальную и волевую деятельность, направленную на уяснение и разъяснение содержания юридически значимых текстов, прежде всего норм права. Оно обеспечивает точное понимание правовых предписаний, устранение возможной многозначности, а также единообразие в их применении. В научной литературе юридическое толкование рассматривается как необходимый элемент функционирования правовой системы, без которого невозможна реализация принципов законности и правовой определенности. В теории государства и права юридическое толкование традиционно признается деятельностью, посредством которой устанавливается смысл правовой нормы, выявляется воля законодателя, и осуществляется адаптация нормативного предписания к конкретной жизненной ситуации. Как отмечают Н.И. Матузов и А.В. Малько, толкование права — это неотъемлемый компонент правоприменения, обеспечивающий адекватное восприятие законодательной воли в условиях конкретного юридического факта [1].

Юридическое толкование имеет двойственную природу: с одной стороны, оно выступает как познавательная процедура — уяснение смысла правовой нормы самим субъектом, а с другой — как коммуникативная функция, направленная на разъяснение этого смысла другим участникам правоотношений. Такая позиция прослеживается, например, в работах О.М. Беляевой, где толкование определяется как деятельность, включающая в себя как внутреннее усвоение нормы, так и внешнее ее выражение в виде юридически значимого текста [2]. Аналогичный подход демонстрируют В.М. Баранов и Е.Ю. Грачев, подчеркивая, что толкование — это логико-языковая и правовая процедура, направленная на соотнесение формального содержания нормы с её целью и задачей регулирования [3].

Сущность юридического толкования проявляется в том, что оно устраняет правовую неопределенность, способствует точному применению закона, обеспечивает реализацию конституционного принципа правовой определенности, являющегося краеугольным камнем правового государства. При этом важно различать юридическое толкование как родовую категорию и толкование юридических норм как её частный, более узкий элемент. Юридическое толкование охватывает любые юридически значимые тексты — не только нормативные акты, но также договоры, судебные решения, международные соглашения. Тогда как толкование юридических норм ограничено объектом интерпретации — конкретными нормативными предписаниями, выраженными в форме статьи закона или иного акта. Как подчеркивает С.С. Алексеев, толкование — это ключ к «оживлению» правовой нормы, её приведению в действие в конкретной юридической ситуации [4].

Особое значение юридическое толкование приобретает в условиях правовой неопределенности, усложнения законодательства и многоуровневой правовой системы. Современные исследователи, в том числе Д.А. Керимов и А.Ф. Черданцев, подчёркивают, что юридическое толкование обеспечивает не только понимание содержания норм, но и легитимацию их применения, особенно в тех случаях, когда закон содержит оценочные категории, бланкетные формулировки или открытые конструкции [5]. Именно благодаря толкованию осуществляется конкретизация абстрактных норм, превращение их в конкретный регулятивный инструмент. Таким образом, юридическое толкование является неотъемлемой частью правовой деятельности, обеспечивая не только понимание и применение норм права, но и функционирование всей правовой системы в целом. Оно выполняет когнитивную, регулятивную, стабилизирующую и правозащитную функции, позволяя согласовать текстуальную форму закона с реальными потребностями правового регулирования. По справедливому замечанию В.П. Малахова, толкование права выполняет также функцию «интеллектуального моста» между правом и жизнью [6], поскольку именно через процесс толкования абстрактное юридическое предписание приобретает своё конкретное значение в условиях правоприменения.

Продолжая изложение, следует отметить, что юридическое толкование представляет собой не просто инструмент технического характера, направленный на расшифровку сложного нормативного текста, но и важнейший элемент юридического мышления, обеспечивающий согласование правовой материи с принципами социальной справедливости, правового равенства и пропорциональности. Современные исследователи подчёркивают, что юридическое толкование — это не только способ преодоления юридической неопределённости, но и механизм реализации правовых ценностей, в том числе основополагающих начал Конституции Российской Федерации. Так, например, А.В. Поляков утверждает, что каждое толкование есть результат ценностного выбора, поскольку даже при формальном следовании букве закона субъект толкования всегда действует в определённой аксиологической парадигме [7].

Кроме того, толкование норм права всегда связано с проблемой выбора между различными методами интерпретации. В зависимости от целей и контекста правоприменения, субъект может прибегнуть к грамматическому (буквальному), системному, историческому, телеологическому или иным способам толкования. Как отмечает Д.А. Керимов, специфика юридического толкования заключается именно в многоуровневом методологическом подходе, при котором каждое средство служит реализации главной цели — установлению истинного содержания правовой нормы [8]. В этой связи значимыми являются рекомендации Пленумов Верховного Суда РФ, в которых чётко определяются подходы к интерпретации правовых положений, особенно в тех случаях, когда в законодательстве отсутствует прямое указание на разрешение спорной ситуации. Официальное толкование, даваемое компетентными государственными органами, например Конституционным Судом РФ, также имеет огромное значение для правоприменительной практики и представляет собой особый вид юридической интерпретации, обладающей нормативной силой.

Следует также подчеркнуть, что юридическое толкование тесно связано с уровнем правовой культуры как самих субъектов правоприменения, так и общества в целом. Низкий уровень правосознания, ограниченное знание законодательства, формализм в подходе к праву приводят к искажению смысла правовых норм, их избирательному применению, а порой — и к подмене правовой аргументации произвольной. В этой связи, как подчёркивает Л.А. Морозова, правовое толкование должно сочетать в себе как логико-семантические, так и аксиологические компоненты, направленные на реализацию не только формального закона, но и принципов правового государства [9].

В условиях цифровизации и активного применения информационных технологий юридическое толкование приобретает и новые формы. Всё чаще правоприменители используют базы данных судебной практики, правовые системы с элементами искусственного интеллекта, автоматизированные алгоритмы анализа текстов. Однако, несмотря на технологические новшества, человеческий элемент толкования остаётся определяющим. Только субъект, обладающий профессиональной юридической подготовкой, может выявить истинный смысл правовой нормы, соотнести её с общей системой законодательства, правовыми принципами и конкретной ситуацией. На это указывает, в частности, Е.Б. Ермакова, подчеркивая, что юридическое толкование требует не просто знания закона, но и развитого правового мышления, правового чутья, способности к комплексному анализу и прогностическому суждению [10].

Именно толкование связывает право, как абстрактную систему норм с реальностью конкретных правовых отношений. Благодаря юридическому толкованию право обретает гибкость, способность отвечать на вызовы времени, адаптироваться к новым условиям и сохранять при этом свою внутреннюю стабильность и системность. Это особенно важно в условиях нестабильного законодательства, когда нормы изменяются с высокой частотой, а правоприменитель сталкивается с необходимостью самостоятельно преодолевать коллизии, пробелы, оценочные категории. В таких случаях юридическое толкование выступает как конструктивный способ правового регулирования, обеспечивающий восполнение отсутствующего смысла без выхода за пределы правовой материи. Таким образом, юридическое толкование выступает неотъемлемым звеном между формально закреплённой нормой и её содержательной реализацией в конкретных общественных отношениях. Оно не только помогает преодолевать трудности, вызванные правовой неопределённостью, противоречиями или устаревшими формулировками закона, но и является основным способом поддержания правовой коммуникации в обществе. Особенно важно, что процесс толкования обеспечивает единство правовой системы, предотвращая произвольное или фрагментарное применение норм, что, в свою очередь, укрепляет принцип равенства перед законом и правовую предсказуемость.

В современной юриспруденции усиливается внимание к многоуровневой природе юридического толкования: оно реализуется как на уровне законодателя (в виде аутентичного толкования), так и на уровне правоприменительных органов (например, судов), а также может быть осуществлено научным сообществом и юридической доктриной. Как указывают А.В. Мишин и М.В. Байтин, толкование может быть как нормативно-обязывающим, так и доктринальным, где второе, несмотря на отсутствие юридической силы, нередко определяет вектор понимания тех или иных норм в практике [11]. При этом между различными видами толкования возникает диалектическая связь: официальное толкование питается достижениями юридической доктрины, а доктрина, в свою очередь, реагирует на тенденции и направления правоприменительной практики.

Нельзя не учитывать и социокультурные аспекты юридического толкования. Право не существует в вакууме — оно укоренено в определённой системе ценностей, традиций и правовых архетипов. Как отмечает В.С. Нерсесянц, любое толкование — это не просто интерпретация текста, а одновременно и реконструкция правового смысла, заложенного в социальную реальность [12]. Такое понимание толкования требует от юриста не только знания закона, но и глубокого понимания контекста: исторического, политического, культурного и экономического. Этот подход особенно востребован в условиях глобализации, когда нормы международного, наднационального и национального права взаимодействуют, перекрываются, а иногда — и конкурируют друг с другом.

В свете интеграционных процессов, активного развития международного права и расширения юрисдикции таких институтов, как Европейский суд по правам человека, значительную роль играет интерпретация норм в трансграничном и межправовом контексте. Это требует от субъектов толкования не только профессиональной подготовки, но и способности к сравнительно-правовому анализу, владению техниками гармонизации национального законодательства с международными стандартами. Всё это подчёркивает, что юридическое толкование в XXI веке выходит за пределы узкоприкладного инструментария и превращается в одну из ключевых форм обеспечения правовой интеграции и взаимодействия правовых систем.

Следует также подчеркнуть значение юридического толкования в процессе систематизации законодательства. В условиях, когда правовая система России характеризуется высокой нормотворческой активностью, множественностью источников и фрагментарностью регулирования, именно толкование позволяет выявлять общие принципы, устанавливать связи между нормами и устранять коллизии. Как справедливо отмечает Е.В. Кудрявцева, юридическое толкование выполняет интеграционную функцию, обеспечивая внутреннюю согласованность системы законодательства, формируя устойчивые правовые конструкции и создавая основу для кодификационной работы [12]. Таким образом, понятие, сущность и значение юридического толкования выходят далеко за пределы его традиционного понимания как технической процедуры. Это сложная, многомерная деятельность, включающая как аналитические, так и ценностные, нормативные и прогностические компоненты. Юридическое толкование позволяет соединить текст закона с реальностью, принципы — с практикой, норму — с действием. Оно выполняет не только вспомогательную роль, но является самостоятельным юридическим феноменом, имеющим решающее значение для функционирования правового государства, реализации прав человека и обеспечения справедливости как высшей правовой категории.

1.2 Виды и способы юридического толкования

В юридической науке толкование норм права подразделяется на различные виды и способы, что обусловлено многоаспектностью самой интерпретационной деятельности, её субъектами, целями, формами реализации и результатами. Классификация толкования права основывается на ряде критериев, наиболее значимыми из которых являются: юридическая сила, характер субъекта, объём установления смысла, форма выражения и методологический подход. Наиболее известное и общепринятое деление проводится по критерию субъекта, осуществляющего толкование. В этом случае различают официальное и неофициальное толкование. Официальное толкование осуществляется государственными органами, наделёнными соответствующими полномочиями, и потому обладает обязательной юридической силой. Оно может быть нормативным (то есть распространяться на неограниченный круг лиц и ситуаций) и казуальным (адресованным конкретному субъекту или по конкретному делу). В рамках официального толкования принято также выделять аутентичное толкование, осуществляемое тем же органом, который принял соответствующий нормативный акт, и делегированное (или легальное), когда правом на толкование обладает иной уполномоченный субъект. Такое деление широко представлено в учебной литературе, в частности в трудах Н.И. Матузова и А.В. Малько, где подчёркивается нормативный характер разъяснений государственных органов, особенно в форме актов Конституционного Суда Российской Федерации, разъяснений Пленумов Верховного Суда и иных официальных источников [1].

В современной теории государства и права юридическое толкование классифицируется по различным основаниям, каждое из которых отражает определённый аспект интерпретационной деятельности. Наиболее распространённым и значимым критерием считается юридическая сила, определяемая в первую очередь статусом субъекта, осуществляющего толкование. В зависимости от этого критерия различают официальное и неофициальное толкование. Официальное толкование даётся государственными органами, обладающими полномочиями на его осуществление, и обладает юридически обязательной силой. В рамках официального толкования принято выделять несколько подвидов.

Аутентичное толкование осуществляется тем органом, который принял соответствующий нормативно-правовой акт, и считается наиболее авторитетным, поскольку оно предполагает прямое разъяснение воли законодателя.

Делегированное (или легальное) толкование даётся иным государственным органом, специально уполномоченным на это законом.

Нормативное толкование представляет собой такое официальное разъяснение, которое распространяется на неопределённый круг лиц и применяется неоднократно в аналогичных ситуациях.

Казуальное (или индивидуальное) толкование адресовано конкретному субъекту или применяется по конкретному делу и не имеет общего обязательного характера. Эта классификация подробно разработана в трудах Н.И. Матузова и А.В. Малько, которые подчёркивают, что наличие официального толкования обеспечивает единство правоприменительной практики и правовую определённость [1].

Противоположным по юридической силе выступает неофициальное толкование, которое не обладает обязательным характером, но широко используется в правоприменении и оказывает существенное влияние на формирование правового сознания и развитие юридической доктрины. В зависимости от уровня подготовки субъекта и характера толкования различают обыденное, специально-юридическое и доктринальное толкование. Обыденное толкование осуществляется гражданами, не обладающими специальными юридическими знаниями, и характеризуется субъективностью и стихийностью. Специально-юридическое толкование формируется профессиональными юристами — адвокатами, судьями, прокурорами, правовыми консультантами — и используется в практической деятельности без претензии на нормативную силу. Доктринальное толкование вырабатывается научным сообществом и формулируется в научных трудах, учебниках, монографиях, научно-правовых экспертизах. Несмотря на отсутствие юридической силы, оно играет значительную роль в развитии правовой науки и законодательной техники. Как указывают В.М. Баранов и Е.Ю. Грачев, доктринальное толкование нередко становится основой для последующего нормативного регулирования, а также источником правовых позиций судов высших инстанций [3].

Ещё одним распространённым критерием классификации юридического толкования является объём устанавливаемого смысла нормы. В зависимости от этого выделяют буквальное, расширительное и ограничительное толкование. Буквальное толкование заключается в точном соответствии смысла нормы её текстуальной формулировке: интерпретатор исходит из того, что смысл и форма совпадают. Расширительное толкование применяется тогда, когда по смыслу действие нормы выходит за рамки её буквального текста. Противоположным по характеру является ограничительное толкование, в котором объём нормы по смыслу сужается по сравнению с формальным языковым выражением. Указанные разновидности подробно исследованы в работах Д.А. Керимова, который подчёркивает, что различие между этими формами основано на соотношении формального (языкового) выражения и содержания нормы, выявленного в процессе интерпретации [8].

Таким образом, виды юридического толкования, классифицированные по различным основаниям — субъекту, юридической силе и объёму раскрытия нормы, — позволяют глубже понять структуру и специфику толкования как правового явления, а также обосновать выбор соответствующего метода в конкретной юридической ситуации.

Неофициальное толкование, в отличие от официального, не обладает общеобязательным характером, но играет значительную роль в формировании правопонимания и правоприменительной практики. Его осуществляют учёные, юристы-практики, специалисты в области права, а также граждане, не обладающие специальной подготовкой. К неофициальному толкованию относят обыденное (повседневное), специальное (данное профессиональными юристами) и доктринальное (формируемое научным сообществом). Несмотря на отсутствие юридической силы, доктринальные разъяснения нередко оказывают серьёзное влияние на развитие правовой доктрины, совершенствование законодательства и судебную практику. Как справедливо отмечают В.М. Баранов и Е.Ю. Грачев, доктринальное толкование, будучи по своей природе неформальным, фактически формирует устойчивые ориентиры для правоприменителя и может стать основой для будущих правовых позиций высших судебных инстанций [3].

По объёму установленного смысла юридическое толкование подразделяется на буквальное (адекватное), расширительное и ограничительное. Буквальное толкование заключается в том, что смысл нормы в точности совпадает с её текстуальной формулировкой. При расширительном толковании значение нормы выходит за пределы её буквального текста, расширяя сферу её действия. Ограничительное толкование, наоборот, сужает действие нормы по сравнению с тем, что может быть понято при поверхностном прочтении. В юридической литературе отмечается, что указанные виды толкования по объёму позволяют судить о гибкости правоприменения, его адаптивности к конкретным жизненным ситуациям и одновременно — о пределах допустимой свободы интерпретации [14].

Важнейшую группу в системе классификации составляют способы юридического толкования, то есть интеллектуально-методические приёмы, с помощью которых субъект стремится установить истинный смысл правовой нормы. Среди них выделяют: грамматический (языковой), системный, исторический, логический, телеологический и специально-юридический способы. Грамматическое толкование опирается на анализ слов, синтаксических конструкций и пунктуационных знаков, позволяя установить лексическое значение терминов, использованных законодателем. Системный способ предполагает рассмотрение нормы в контексте других положений правового акта или всей системы законодательства. Исторический метод основывается на изучении условий принятия акта, воли законодателя, политико-правовой и социальной обстановки соответствующего периода. Логический способ базируется на правилах формальной логики, включает в себя приёмы «от противного», «по аналогии», «от общего к частному». Телеологический способ направлен на выявление цели и задачи правового регулирования, социальной направленности правовой нормы, а также согласования её с конституционными ценностями [14].

Следует отметить, что в реальной практике юридическое толкование редко осуществляется на основе одного способа. Обычно применяется комбинированный подход, при котором используется несколько методов одновременно, что повышает точность и обоснованность выводов. Это особенно характерно для деятельности Конституционного и Верховного судов, где сочетаются историко-правовой, телеологический и логико-системный подходы. Как подчёркивает П.К. Мелехин, современная методология толкования основывается на интеграции приёмов и методов, что обусловлено необходимостью точного соответствия смысла правовой нормы конституционным принципам и целям правовой системы в целом [15].

Классификация видов и способов юридического толкования представляет собой не только теоретическую модель, но и практическое руководство для правоприменителя, позволяющее выбрать наиболее уместный метод интерпретации с учётом конкретной юридической ситуации, содержания нормативного акта и целей правового регулирования. Последовательное и обоснованное применение видов и способов толкования обеспечивает реализацию принципов правовой определённости, единства правоприменительной практики и верховенства закона.

Продолжая рассмотрение проблематики видов и способов юридического толкования, необходимо подчеркнуть, что приведённая классификация не является исчерпывающей. Она отражает наиболее устойчивые и признанные научной доктриной направления, однако в современной юридической практике всё более активно обсуждаются и дополнительные методы интерпретации, возникающие под влиянием трансформации правовой действительности, развития цифровых технологий и гуманитаризации правового сознания. Среди них выделяется, например, сравнительно-правовой способ толкования, суть которого заключается в сопоставлении нормы национального законодательства с соответствующими положениями международного или иностранного права с целью выявления сходств и различий в подходах, а также обоснования выбора интерпретации, соответствующей принципам правового государства. Этот способ нередко применяется судами при рассмотрении дел, затрагивающих права человека, а также в рамках гармонизации национального законодательства с международными стандартами [16].

Кроме того, в условиях стремительного развития искусственного интеллекта и цифровых платформ появляется необходимость в технологически ориентированных способах толкования, которые базируются на анализе больших массивов данных, автоматизированном выявлении контекстуальных связей между правовыми нормами и анализе судебной практики с использованием алгоритмов машинного обучения. Такие технологии уже используются в правовых системах аналитики (например, «КонсультантПлюс», «Гарант», «Casebook» и др.) и хотя пока не заменяют профессиональное юридическое мышление, становятся его дополнением, особенно при системном толковании обширных нормативных массивов. Как подчёркивает А.А. Саркисов, роль правового интерпретатора в цифровую эпоху требует новой компетентности — умения сочетать традиционные способы толкования с современными цифровыми инструментами [17].

Следует также обратить внимание на феномен ценностно-ориентированного толкования, основанного на аксиологических категориях, таких как справедливость, свобода, равенство, гуманизм, достоинство личности. Этот подход особенно ярко выражен в практике Конституционного Суда Российской Федерации, который последовательно исходит из необходимости согласования конкретной нормы с конституционными ценностями и принципами. В качестве примера можно привести постановление КС РФ от 27 марта 2012 г. № 8-П, в котором Суд дал толкование норм Гражданского процессуального кодекса через призму принципа равенства сторон в судопроизводстве, установив недопустимость правовой дискриминации по имущественному признаку. В научной литературе ценностное толкование рассматривается как форма гуманизации права, при которой приоритет отдается содержанию нормы, отражающему социально-правовую справедливость, а не её формально-языковой оболочке. Как подчеркивает А.В. Поляков, «ценностный вектор правового толкования становится барьером против правового формализма и инструментом легитимного правосознания» [18].

В условиях нормативной инфляции, увеличения числа бланкетных, отсылочных и рамочных норм возрастает значимость конструктивного толкования, то есть такого, при котором правоприменитель восполняет недостающие элементы нормы или адаптирует её содержание к условиям конкретного дела, не выходя за рамки принципов и системных координат права. Это особенно заметно в практике применения норм, содержащих оценочные понятия — «разумный срок», «существенное нарушение», «общественная опасность», «злоупотребление правом» и др. Конструктивное толкование требует высокого уровня правовой культуры, способности к системному и логико-правовому мышлению, ведь в его рамках не просто воспроизводится уже установленный смысл, но и формируется новая интерпретационная модель, соотносящаяся с правовой доктриной и судебной практикой. В этом контексте методика конструктивного толкования подробно разработана в работах Л.А. Морозовой и П.П. Сергеева, подчёркивающих её важнейшее значение для современной юридической методологии [19].

Обобщая изложенное, следует отметить, что многообразие видов и способов юридического толкования не является проявлением хаотичности, а напротив — свидетельствует о его научной зрелости и прикладной гибкости. Толкование права сегодня представляет собой интеллектуально насыщенную, профессионально стандартизированную и в то же время динамичную деятельность, способную обеспечить правовую устойчивость в условиях меняющегося нормативного поля. В совокупности различные классификации и способы толкования позволяют правоприменителю не только точно уяснить волю законодателя, но и обеспечить справедливость, эффективность и легитимность юридических решений. Сама юридическая наука, по замечанию Д.А. Керимова, всё более стремится превратить юридическое толкование из сугубо практической процедуры в инструмент правовой диагностики и философского осмысления норм [5].

Таким образом, системная классификация юридического толкования по различным основаниям — субъекту, юридической силе, объёму устанавливаемого смысла и методологическим приёмам — позволяет раскрыть многослойную природу этого правового феномена. Официальное и неофициальное толкование, буквальное, расширительное и ограничительное, а также разнообразие способов интерпретации (грамматического, системного, логического, телеологического, исторического и иных) демонстрируют гибкость и адаптивность правового мышления к условиям конкретной ситуации. Современные вызовы — цифровизация, гуманитаризация права, рост числа неопределённых и оценочных конструкций — обусловливают необходимость развития новых интерпретационных подходов: сравнительно-правового, конструктивного, ценностного, технологически-ориентированного. Все эти тенденции подчёркивают, что юридическое толкование — это не просто инструмент уяснения нормы, но полноценная юридическая деятельность, обеспечивающая не только точное применение закона, но и реализацию правовых ценностей, единство правопонимания, а в конечном счёте — функционирование всего механизма правового регулирования в условиях правовой государственности.

2 Реализация юридического толкования в правоприменительной практике

2.1 Толкование закона в судебной и административной практике

В судебной и административной практике толкование закона выступает ключевым инструментом обеспечения законности, предсказуемости и единообразия правоприменения. В частности, в судебной деятельности такое толкование приобретает формы официальных правовых позиций, обобщённых в постановлениях Пленумов ВС РФ и Конституционного Суда РФ, а также в решениях конкретных инстанций, где суды объясняют, каким образом норма закона должна применяться к фактическим обстоятельствам дела. Так, в постановлении Президиума ВС РФ по делам об административных правонарушениях, связанных с оборотом алкоголя, определяется единый подход к понятиям конфискации и изъятия предметов правонарушения, что предотвращает произвольность в толковании КоАП РФ [20]. Аналогичным образом, разъяснения Конституционного Суда укрепляют конституционное значение норм и требуют от судов согласованного подхода, как это подмечено А.В. Должиковым в контексте обеспечения единства судебной практики [21].

В административной практике актуальным является толкование виновности и презумпции понимания закона. Как справедливо замечает В. Савиных, презумпция знания закона предполагает знание его гражданами, но толкователи (в данном случае административные судьи) подразумевают также и способность грамотного понимания [22]. Такая позиция особенно важна при применении статьи 4.5 КоАП РФ, где изменение судебной интерпретации приводит к пересмотру дел по вновь открывшимся обстоятельствам [23].

Существенное значение имеет также административное толкование в рамках обобщения судебной практики. Так, в отношении статьи 5.35.1 КоАП РФ мировые судьи анализируются и приводятся в обобщениях, которые затем становятся методическими рекомендациями по оценке «мирового порядка» и его соответствия закону [24]. В свою очередь, научная дискуссия, представленная в трудах, таких как исследование М. Аркадиевича Ревазова, подчёркивает роль судебной практики в создании автономных подходов к толкованию административных полномочий [25].

Стоит подчеркнуть, что вследствие значимости интерпретационных практик, судебное толкование начинает играть роль не просто вспомогательной, но и нормотворческой функции. Как указывает Т. А. Малыхина, Верховный Суд, обобщая судебную практику, фактически устанавливает контроль и формирует стандарты применения законодательных норм [26]. Этот процесс активизирует переход судебных разъяснений в разряд источников интерпретационного права, особенно когда они оформляются в виде обобщающих Постановлений Пленумов.

Судебное толкование, как особый вид официальной интерпретации, выполняет функцию не только разъяснения правовых норм, но и фактического нормативного регулирования, особенно в условиях, когда законодательство содержит правовые неопределённости или пробелы. В юридической доктрине подчёркивается, что приоритетное значение в формировании единообразия судебной практики принадлежит Верховному Суду Российской Федерации. Постановления Пленума ВС РФ, содержащие обобщённые выводы и разъяснения по вопросам применения законодательства, обладают обязательной юридической силой для всех судов общей юрисдикции и фактически приравниваются к нормативным актам в сфере интерпретации. Такие разъяснения направлены на устранение неоднозначности в толковании норм, обеспечение правовой определённости и защиту прав и свобод граждан. Как подчёркивает А.В. Должиков, именно Верховный Суд, опираясь на анализ правоприменительной практики, формирует «практическую доктрину» толкования, подлежащую обязательному учёту в юридической практике [27].

Особое место в системе судебного толкования занимает Конституционный Суд Российской Федерации. Его постановления не только окончательны и не подлежат обжалованию, но и служат ориентиром при определении конституционно-правового смысла нормативных предписаний. В ряде решений КС РФ прямо указывается, что норма закона может считаться соответствующей Конституции лишь при условии её применения в определённой интерпретации, что придаёт таким разъяснениям нормативное значение. Например, в Постановлении от 15 января 2019 г. № 1-П Суд указал, что положения статьи 401.15 УПК РФ, ограничивающие доступ к кассационному обжалованию, допустимы только при их толковании в системной связи с правом на судебную защиту, закреплённым в статье 46 Конституции РФ. Такая практика иллюстрирует не только правовую, но и ценностную природу судебного толкования, в рамках которого реализуется принцип приоритетности прав человека и гражданина [28].

В административной практике толкование норм права также приобретает важное значение, особенно в контексте применения Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (КоАП РФ). Судьи и органы исполнительной власти, рассматривающие дела об административных правонарушениях, нередко сталкиваются с необходимостью интерпретации норм, содержащих оценочные понятия и формулировки. Например, статья 20.1 КоАП РФ, регулирующая ответственность за мелкое хулиганство, содержит термин «явное неуважение к обществу», который требует содержательной интерпретации применительно к обстоятельствам каждого конкретного дела. Подобная практика подтверждает, что административное толкование предполагает активное участие правоприменителя в определении нормативного содержания, и в этом оно сближается с судебным правотворчеством [29].

Существенное влияние на административную интерпретацию оказывают методические рекомендации и обобщения судебной практики, публикуемые Верховным Судом и центральными органами исполнительной власти. Эти документы нередко содержат правовые позиции, которые, хотя и не обладают формально нормативным статусом, на практике применяются как обязательные к исполнению. Таким образом, административное толкование становится составной частью механизма реализации публичной власти и обеспечения правопорядка [30].

Необходимо подчеркнуть, что как судебное, так и административное толкование активно используют весь арсенал интерпретационных методов, включая грамматический, логический, системный, исторический и телеологический подходы. Особенно ярко это проявляется при применении норм, содержащих отсылочные или бланкетные конструкции, когда значение правового предписания невозможно установить без обращения к контексту иных нормативных актов. При этом основным критерием допустимости и обоснованности толкования выступает его соответствие конституционным принципам, что подчёркивается как в научной литературе, так и в правовых позициях Конституционного и Верховного судов [30]. Таким образом, толкование закона в судебной и административной практике представляет собой сложный и многослойный процесс, включающий как официальные формы интерпретации, обладающие юридической силой, так и доктринальные и методические подходы, обеспечивающие обоснованность и единообразие применения законодательства. Судебное и административное толкование сегодня выполняют не только прикладную, но и системообразующую функцию в российской правовой системе, способствуя развитию правового регулирования, защите прав человека и утверждению принципа верховенства права.

Продолжая изложение, следует подчеркнуть, что значение толкования в судебной и административной практике возрастает в условиях активного развития законодательства и частых изменений нормативных правовых актов. Суды оказываются в ситуации, когда новая редакция нормы вступает в силу, но отсутствуют разъяснения относительно порядка её применения, или прежняя правовая позиция утрачивает актуальность. В таких случаях именно практика толкования приобретает решающее значение для обеспечения правовой определённости и стабильности. Как отмечает Т.А. Малыхина, суд не только воспроизводит волю законодателя, но и фактически формирует юридическую конструкцию, способную реализовать цель правового регулирования в изменяющихся общественных условиях [34].

Немаловажным аспектом является различие между правовой позицией, содержащейся в постановлении суда, и официальным толкованием, утверждённым органом, обладающим полномочиями по разъяснению закона. Несмотря на то, что судебные акты, за исключением постановлений Пленума, не имеют нормативной силы, практика высших судов (в первую очередь, КС РФ и ВС РФ) фактически приобрела характер «прецедента», который учитывается всеми нижестоящими судами и используется в качестве основания для правовых решений. Это особенно отчётливо проявляется в административных делах, где единообразие правоприменения позволяет обеспечить справедливость, исключить избирательный подход к аналогичным ситуациям и гарантировать защиту прав граждан в условиях конфликтов интересов между личностью и государством.

В свете конституционной реформы 2020 года, усилившей значение решений Конституционного Суда, и активного применения механизма толкования в рамках надзорных инстанций, судебное толкование всё более приближается к уровню нормотворческой деятельности. В этом контексте особого внимания заслуживают такие категории, как «конституционно обусловленное истолкование» и «правосообразное толкование», которые предполагают отказ от буквального применения нормы в случае её потенциального противоречия с основополагающими принципами Конституции. Конституционный Суд в ряде решений прямо указывал, что норма сохраняет силу лишь при её понимании в указанном судом значении. Так, в Постановлении от 10 декабря 2019 года № 35-П подчёркивается, что «буквальное применение нормы допустимо только при условии её интерпретации в соответствии с конституционно-правовым смыслом».

Что касается административной практики, то здесь толкование закона выполняет ещё и функцию обеспечения эффективности государственного управления. Административные органы, действующие в условиях широкой дискреции, используют интерпретационные подходы для согласования общих предписаний закона с конкретными управленческими задачами. Важную роль играют правовые акты правоприменительного характера — например, письма, методические указания, разъяснения министерств и ведомств, особенно в таких сферах, как налоговое, миграционное, земельное, лицензионное и контрольное регулирование. Хотя формально такие документы не являются нормативными, они определяют административную практику, а в ряде случаев влияют и на судебное понимание соответствующих положений [34]. Таким образом, можно заключить, что судебное и административное толкование в современной правовой системе Российской Федерации представляет собой неотъемлемую часть механизма реализации права. Их функции выходят далеко за рамки простого разъяснения положений закона: они способствуют правовой систематизации, обеспечению баланса между формальной законностью и справедливостью, а также позволяют адаптировать правовые нормы к изменяющимся общественным отношениям. Толкование становится формой юридического мышления, соединяющей нормативный текст с принципами права и реальностью правоприменения, обеспечивая тем самым эффективность, гуманизм и предсказуемость государственной и судебной деятельности.

2.2 Проблемы и перспективы развития института юридического толкования в Российской Федерации

В современных условиях развития российского правопорядка институт юридического толкования сталкивается с рядом системных проблем, требующих оперативного решения на государственном и академическом уровнях.

Во второй половине XX и начале XXI века толкование права всё больше приобретает не просто правоприменительное, но и правозащитное и аксиологическое значение. По справедливому замечанию Д.И. Шкарупина, толкование права — это интеллектуально-волевая деятельность субъектов, направленная на уяснение и разъяснение смысла правовых норм. Он указывает, что именно через уяснение и разъяснение осуществляется реализация государственной воли, заложенной в нормативном акте, и устраняются правовые неопределённости, возникающие на стадии применения норм в конкретных обстоятельствах [35].

В статье справедливо отмечается необходимость разделения толкования-уяснения — как внутреннего мыслительного процесса, не выходящего за пределы сознания интерпретатора, и толкования-разъяснения — как внешней формы юридической деятельности, направленной на других участников правоотношений. Это деление принципиально важно в судебной и административной практике, где особенно значимым становится публичный характер разъяснения норм, в том числе в форме судебных актов, инструктивных писем, постановлений и разъяснений высших судебных органов. Важнейшее значение для судебной и административной практики имеют способы толкования, выделенные автором: систематический, филологический (грамматический), исторический и логический. Систематический метод, согласно Шкарупину, предполагает соотнесение нормы с другими положениями законодательства, выявление субординационных и координационных связей, устранение коллизий и формирование целостной правовой конструкции. Это особенно актуально при применении норм, включённых в комплексные правовые институты, такие как антикоррупционное или налоговое регулирование. Филологический метод толкования акцентирует внимание на языковую форму выражения нормы, включая пунктуацию, союзные конструкции, грамматическое построение, что в ряде случаев становится определяющим при разрешении спорных ситуаций в административном процессе, где недвусмысленность предписания играет ключевую роль. Этот способ особенно важен в правоприменении, где каждое слово закона может изменить правовую квалификацию деяния. Исторический и логический способы также находят своё применение в административной практике. При этом логический метод требует от правоприменителя глубокой юридической подготовки, способности к формализации и дедуктивному выводу, особенно при пробелах и отсылках в нормах КоАП РФ или других отраслевых кодексах. Наконец, Шкарупин обоснованно подчёркивает, что высокая степень абстрактности норм права, особенности юридической техники, терминология и отсылочные конструкции создают объективную необходимость толкования в правоприменении. Следовательно, деятельность суда или административного органа по интерпретации норм — это не произвольная трактовка, а строго регулируемый процесс, направленный на реализацию воли законодателя и принципа законности [35].

Вторая проблема — недостаточная унификация толкования в различных инстанциях. Официальные разъяснения, такие как постановления Пленумов ВС РФ и КС РФ, создают устойчивые позиции, однако их не всегда оперативно сочетают с практикой нижестоящих судов и административных органов. Это ведёт к разрыву между доктриной и практикой, системной фрагментации правоприменения и неоправданной вариативности решений по схожим делам.

Несмотря на это, у института юридического толкования имеются значительные перспективы развития. Во-первых, развитие цифровых технологий открывает новые горизонты: баз данных судебной практики, инструментов электронного правосудия и автоматизированных систем толкования способствует ускорению и унификации интерпретационной деятельности. Однако эффективность таких инструментов напрямую зависит от их правильного внедрения и сочетания с традиционными методами, в противном случае возрастает риск формализации толкования и зависимости от программных алгоритмов.

Во-вторых, продолжающееся аксиологическое переосмысление требует усиления гуманитарного компонента в правовой интерпретации. Юристы всё чаще обращаются к ценностному толкованию, связывая реформы законодательства с принципами прав человека, социальной справедливости и пропорциональности. Эта тенденция структурирует подход к оценочным нормам и позволяет университетскому сообществу участвовать в выработке более цивилизованной доктрины толкования.

В-третьих, следует активизировать работу по международной гармонизации правовых норм, учитывая интеграцию российского права в международную систему. Сравнительно-правовой подход становится неотъемлемым элементом толкования, особенно в сферах, касающихся прав человека и экономических взаимодействий. Россия постепенно сближается с международной доктриной интерпретации, что требует пересмотра национальных подходов и расширения методологического инструментария.

В итоге, для повышения эффективности института юридического толкования необходимо объединить усилия законодателя, суда и академического сообщества.

Продолжая анализ проблем и перспектив развития института юридического толкования в Российской Федерации, необходимо остановиться на правовом статусе доктринального толкования. Несмотря на то, что толкование, предлагаемое научным сообществом, не обладает юридической обязательностью, именно доктринальные позиции зачастую становятся отправной точкой для формирования правовых подходов в судебной практике. Однако на сегодняшний день взаимодействие между научной и правоприменительной средой остаётся недостаточно институционализированным. Академическое сообщество редко привлекается к обсуждению спорных положений законодательства до их практического применения, а предложения юристов-учёных нередко игнорируются на стадии нормотворчества. Это указывает на необходимость выстраивания постоянного механизма диалога между доктриной, законодателем и судом, где юридическая наука будет выполнять не только теоретико-методологическую, но и интерпретационно-координационную функцию [31].

Ещё одной актуальной проблемой является отсутствие единой методики толкования права в юридическом образовании и правоприменительной практике. Несмотря на то, что способы толкования (грамматический, логический, системный, исторический, телеологический и др.) традиционно включаются в курс теории государства и права, в реальной практике их применение зачастую носит стихийный и фрагментарный характер. Отсутствие единых стандартов приводит к произвольному выбору метода интерпретации, который может зависеть от субъективного усмотрения судьи или должностного лица. В этой связи представляется целесообразным разработка национального методического стандарта юридического толкования, аналогичного существующим в странах с развитой правовой системой. Такой стандарт должен включать единые критерии допустимости расширительного или ограничительного толкования, порядок соотнесения текста нормы с её целью, правила применения оценочных категорий и процедуры аргументации выбранного метода. Это обеспечит повышение качества правоприменения, усилит контроль за интерпретационной деятельностью и укрепит правовую определённость [31].

Нельзя также обойти вниманием проблему политико-правового давления на институт толкования, особенно в чувствительных сферах регулирования — таких как избирательное право, публичная собственность, национальная безопасность и правовое регулирование медиа. При отсутствии эффективного механизма защиты от вмешательства в судебную независимость, толкование права может использоваться не как инструмент реализации справедливости, а как средство политической легитимации. Как подчёркивает С.С. Алексеев, в таких условиях существует риск утраты толкованием его подлинного предназначения — служить объективной связью между текстом закона и его смыслом в контексте реальных общественных отношений [4]. Для преодоления этого вызова необходимо совершенствование института конституционного контроля, обеспечение процессуальных гарантий независимости правоприменителя и публичности интерпретационной деятельности.

К числу перспективных направлений также можно отнести внедрение междисциплинарного подхода в интерпретацию норм. Современное право всё чаще взаимодействует с экономикой, социологией, этикой, культурологией и информационными технологиями, что требует от толкователя гибкого мышления, умения учитывать не только формально-юридическую логику, но и контекст функционирования нормы в динамичной социальной среде. Уже сегодня в судебной практике применяются правовые конструкции, заимствованные из этики (например, добросовестность, справедливость, злоупотребление правом), из экономики (баланс интересов, деловая цель), а также из медицины, IT и других сфер. Это позволяет формировать более комплексную модель толкования, соответствующую вызовам современной эпохи.

Дополнительное внимание заслуживает зарубежный опыт развития института толкования, особенно в правопорядках с развитой судебной системой и устойчивыми механизмами правоприменения. Так, в странах континентальной правовой семьи (Германия, Франция, Италия) особую роль играет системно-догматическое толкование, основанное на теории правовых конструкций, сформированных юридической наукой. Там судьи ограничены в расширительном истолковании норм и строго придерживаются текста закона, допуская отклонения лишь при наличии прямых полномочий. При этом доктринальное толкование, сформулированное в юридических комментариях к законам, нередко рассматривается судами как авторитетный источник при разрешении правовых споров.

В странах англосаксонской правовой традиции (Великобритания, США) интерпретация закона фактически тождественна его применению. Прецедент играет роль полноценного источника права, а судьи, решая дело, нередко создают новую норму, исходя из толкования общих категорий. В частности, суд может использовать гибкие механизмы интерпретации, включая анализ парламентских дебатов, правовые цели акта и последствия возможных решений. Для российского правопорядка полезным может быть заимствование института amicus curiae (друзей суда) — механизмов, позволяющих научным и правозащитным организациям участвовать в формировании толкования, что придаёт толкованию более широкую общественную легитимность. В контексте совершенствования национального механизма толкования также представляется целесообразным создание межведомственного совета по интерпретации права при Верховном Суде РФ, в который могли бы войти представители академической науки, судейского корпуса, адвокатуры и государственных органов. Задачей такого совета должно стать консультативное сопровождение толкования наиболее значимых норм, выработка согласованных методических подходов и участие в формировании судебной практики. Это особенно актуально для толкования норм, касающихся публичных интересов, прав человека и конституционных ценностей. Таким образом, проблематика юридического толкования охватывает не только теоретико-методологический, но и институциональный уровень. Только при наличии продуманной системы процедур, гарантий, методических основ и межведомственного сотрудничества можно обеспечить высокое качество и предсказуемость интерпретации права. В конечном счёте, от состояния и развития института юридического толкования напрямую зависит эффективность всей правовой системы, её способность выполнять регулятивные, охранительные и гуманистические функции в условиях правовой государственности.

Заключение

В ходе выполнения курсовой работы была проведена комплексная теоретико-прикладная интерпретация института юридического толкования как ключевого элемента функционирования правовой системы Российской Федерации. На основании проведённого анализа можно сделать обоснованные выводы, имеющие как теоретическое, так и практическое значение для юридической науки и правоприменительной деятельности.

Во-первых, юридическое толкование предстало как неотъемлемый компонент правовой коммуникации, соединяющий текстуальную оболочку нормы с её содержательным смыслом и фактическими обстоятельствами конкретных жизненных ситуаций. Было выявлено, что процесс толкования представляет собой интеллектуально-волевую деятельность, обеспечивающую реализацию законодательной воли, устранение правовой неопределённости и единообразие в применении права. Особое внимание было уделено двойственной природе толкования: как внутреннего (уяснение) и внешнего (разъяснение) процессов, необходимых для полноценного функционирования юридического механизма.

Во-вторых, в работе были подробно рассмотрены виды и способы толкования, включая официальное и неофициальное, нормативное и казуальное, буквальное, расширительное и ограничительное, а также грамматическое, системное, историческое, логическое и телеологическое. Показано, что в реальной юридической практике чаще всего применяется комбинированный подход, сочетающий сразу несколько способов интерпретации с целью достижения точности, обоснованности и соответствия правовой норме её целей и задач. Кроме того, акцент сделан на таких современных подходах, как конструктивное, аксиологическое, сравнительно-правовое и цифровое толкование, которые отвечают вызовам цифровизации, гуманитаризации и интернационализации правовой системы.

В-третьих, в рамках второй главы было раскрыто значение толкования в судебной и административной практике, где оно не просто служит средством уяснения норм, но зачастую приобретает характер источника нормативной позиции. Особое внимание было уделено деятельности Конституционного и Верховного судов Российской Федерации, постановления которых фактически формируют юридически обязательные ориентиры для правоприменения. Анализ показал, что в условиях нормативной инфляции и усложнённости законодательства именно практика толкования становится системообразующим фактором, обеспечивающим стабильность, предсказуемость и легитимность юридических решений.

В-четвёртых, обозначены основные проблемы института толкования: отсутствие единых методических стандартов, фрагментарность судебной практики, недостаточная институционализация доктринального толкования, слабая интеграция научных разработок в процесс правоприменения, а также риски политизации интерпретации норм в чувствительных сферах права. Вместе с тем выделены и перспективные направления развития: внедрение цифровых технологий, развитие правовой аналитики, усиление гуманитарного и аксиологического компонента в интерпретации, гармонизация с международными правовыми стандартами и создание межведомственного координационного механизма интерпретационной деятельности.

Таким образом, юридическое толкование предстало в данной работе как сложное, многоуровневое и динамичное правовое явление, играющее фундаментальную роль в обеспечении законности, правовой определённости и справедливости. Его значение выходит за пределы технической процедуры и охватывает стратегические аспекты функционирования государства, защиты прав человека и построения правового государства. В условиях усложняющегося законодательства и социально-политических трансформаций развитие методологии и института юридического толкования становится не просто научной задачей, но необходимым условием устойчивости всей правовой системы Российской Федерации.