СОЦИАЛИЗИРУЮЩАЯ ФУНКЦИЯ КУЛЬТУРЫ КАК ФАКТОР ПРИВЛЕКАТЕЛЬНОСТИ КРИМИНАЛЬНОЙ СУБКУЛЬТУРЫ

Существует множество подходов к определению криминальной субкультуры на основании её признаков, функций и атрибутов. В данной статье мы будем придерживаться следующего: криминальная субкультура — это система духовных и материальных ценностей, обычаев и традиций, разделяемых и (или) почитаемых лицами с криминально ориентированным образом мысли. То есть мы относим к носителям таковой не только лиц, совершавших противоправные деяния, но и тех, кто по какой-либо причине стремится им подражать. Одна из возможных причин будет рассмотрена ниже.

Криминалистами выделяются следующие отличительные черты криминальной субкультуры:

• наличие строгой иерархии (которая, впрочем, может совпадать с официальной в случае работы преступной организации под прикрытием);
• наличие собственных традиций и кодексов поведения — «понятий», отличных от общепринятых;
• отсутствие эмпатии к людям, даже к «своим»;
• эксплуатация низших звеньев системы преступных элементов — т. н. «шестёрок»;
• нечестность и паразитизм по отношению к «чужим»;
• признание «права сильного» в качестве основного ценностного ориентира;
• поощрение любых форм асоциального поведения, в т. ч. нарушения прав других лиц, вандализма, аддикций, половой распущенности [1].

Присутствие хотя бы нескольких из этих признаков у сообщества граждан позволяет относить его к группе риска. При этом, разумеется, такие сообщества неоднородны: С. В. Шпак [2, с. 9] к представителям криминальной субкультуры относит не только профессиональных преступников, но и всех, кто стремится подражать им, в т. ч. «лица, стоящие “на пороге” криминального образа жизни: противопоставляющие себя обществу, отрицающие принятые в нем устои и традиции, разделяющие ценности уголовно-преступной среды, однако ещё не преступившие нормы закона». Образ мысли последних, как нам представляется, ещё подвержен корректировке. Для того чтобы понять привлекательность криминальной субкультуры, обратимся к роли, которую она играет в жизни своих представителей.

Как известно из социальной психологии, любая культура воплощает свои ценности через функции [3, с. 312], и субкультуры не исключение:

1. Функция социализации. Криминальное сообщество обеспечивает своим членам чувство принадлежности и нужности, то есть покрывает потребность в интеграции. Людям из неблагополучной социальной среды представляется разумным искать признание и статус в преступных сообществах, а не легальным путём.
2. Коммуникативная функция. Криминальная субкультура, как и любая другая, способствует формированию и поддержанию социальных связей. Её представители, разделяя определённую деструктивную идеологию, объединяются в банды и ОПГ и консолидируются для достижения общих целей, нередко лежащих и за пределами преступной деятельности.
3. Функция адаптации. Противоправная деятельность может быть инструментом для самоутверждения и проявления власти. Участие в преступной деятельности и приобретение авторитета насильственными способами даёт людям ощущение контроля над своей жизнью и окружающими.
4. Познавательная функция. В отсутствие сформированной системы морально-нравственных ценностей и духовных ориентиров люди могут обращаться к криминальным авторитетам как к носителям знания о том, как правильно вести себя в обществе и к каким жизненным целям в принципе следует стремиться.
5. Нормативная и защитная функции, которые особенно проявляются в районах с криминогенной обстановкой: ввиду недоверия органам правопорядка люди обращаются за защитой от посягательств на их жизнь, здоровье или имущество к влиятельным представителям преступного мира, которые утверждают собственный закон и предоставляют решение проблем «по понятиям».
6. Экономическая функция. Криминальная субкультура при всех рисках, связанных с её активностью, представляет собой возможность заработка денег или приобретения материальных благ, а соответственно, люди рассматривают противоправную деятельность как источник дохода или способ выживания в трудных условиях.

Как можно заметить, функции криминальной субкультуры не отличаются от функций любой другой, и мотивированы они обычными человеческими потребностями: в безопасности, принятии, уважении и т. д.  Опасность для общества представляет именно деструктивный характер деятельности данной субкультуры и вытекающие из этого следствия: торможение экономики и распространение влияния «теневого рынка», разрушение здоровых социальных связей, в т. ч. легальных рабочих коллективов, а также традиционных семей, что, в свою очередь, негативно влияет на демографическую ситуацию в стране. К такому же выводу приходят и другие исследователи [4, с. 111]: «ряд взглядов и норм поведения в системе криминальной субкультуры совпадают с адекватными человеческими ценностями, и только во взаимодействии с другими элементами преступной идеологии позволяют сделать вывод о её общей извращённости».

В рамках настоящей статьи остановимся на первой, социализирующей, функции криминальной субкультуры.

Изучение криминальной субкультуры, естественно, сопряжено с определёнными сложностями в её идентификации. В отличие от обычных субкультур, представители криминальной субкультуры, как правило, не афишируют своей принадлежности во избежание законного наказания. Также в криминальной среде не принято эксплицитное указание на маргинальность самой данной субкультуры вследствие действия компенсаторных психологических реакций: «тот или иной индивид, вольно или невольно осознавая, что выбор профессиональной преступной карьеры социально порицаем, искусственно создает для себя иную систему ценностей, в основном на личностном и групповом уровнях» [5, с. 12].

Иными словами, противопоставляя себя и членов своей ин-группы обществу законопослушных граждан как чему-то не заслуживающему уважения, криминальные субъекты защищают собственную позитивную Я-концепцию. Вот как данное явление охарактеризовал Д. А. Корецкий [6, с. 45–46]: «Негативно-поощряющая микросреда (НПМС) — малая группа, объединенная общим интересом к отрицательным формам проведения досуга, разделяющая антиобщественные взгляды и убеждения, обладающая искаженным мировоззрением и, впоследствии, пренебрежением нормами права и морали, а также бытующих в ней неправильных традиций и привычек, способствующая неправомерному, предпреступному поведению любого из её членов».

Несмотря на то, что «блатная романтика» ассоциируется в первую очередь с теми слоями населения, которые имели опыт пребывания в местах лишения свободы, ввиду освещения криминальной субкультуры средствами массовой информации произошла нормализация отдельных её элементов. В общество законопослушных граждан проникли такие атрибуты данной субкультуры, как тюремный жаргон (напр., «бабки» ‘деньги’, «вкалывать» ‘тяжело работать’, «вырубиться» ‘потерять сознание, заснуть’, «заначка» ‘потаённый запас’, «концы отдать», «сыграть в ящик» ‘умереть’ и др.), анекдоты, загадки, татуировки, песни, постулирующие отсутствие морально-этических запретов и «жизнь по понятиям» как идеал. Лучше всего апроприация данных явлений происходит в кругу несовершеннолетних лиц, наиболее уязвимых для влияния ввиду несформированности моральных установок и часто неспособных сразу заметить их криминальное происхождение или разумно оценить его опасность.

Предпосылки для появления криминальных субкультур также во многом совпадают с криминогенными факторами в целом и включают в себя следующие:

1. Социально-экономические условия. Социальное расслоение по уровню дохода, влекущее за собой неравные возможности, безработица и низкий уровень финансовой поддержки обусловливает недостаток ресурсов среди малообеспеченных и малоимущих групп населения, а также лиц с ограниченными возможностями здоровья, что подталкивает отдельных граждан к совершению преступлений ради выживания или получения материальных благ. Кроме того, ограниченный доступ к образованию препятствует усвоению индивидами конструктивных жизненных ценностей и снижает их востребованность на рынке труда. В дальнейшем отсутствие возможностей для профессионального развития с одной стороны и низкая эффективность правовой системы с другой создают почву для неправомерной деятельности.
2. Социальное окружение. Формированию криминальных субкультур способствует принадлежность к среде, где преступное поведение воспринимается как норма или даже показатель авторитета. Высока вероятность совершения преступлений родственниками, друзьями или одноклассниками тех, кто уже был связан с противоправной деятельностью. Также нельзя не отметить роль исключения из общественной жизни, добровольного или принудительного, в появлении антисоциальных наклонностей, таких как пренебрежение общепринятыми нормами, радикализация политических и моральных воззрений, повышенная агрессивность, включая сочувствие серийным убийцам и скулшутинг как крайние формы выражения [7]. Более того, в некоторых сообществах законопослушные граждане вынуждены следовать устоявшимся в них правилам поведения ради собственной безопасности, и впоследствии система ценностей этих сообществ проецируется на повседневную жизнь индивидов. К примерам явлений, оказывающих такое влияние, можно отнести «дедовщину» в Вооружённых Силах и буллинг в учебных или рабочих коллективах.
3. Хронический стресс и психологические травмы. Длительное воздействие чрезмерной психологической нагрузки и психологическое насилие могут подтолкнуть индивида присоединиться к криминальной субкультуре в качестве способа отстранения от внешнего мира и более лёгкого удовлетворения потребностей. Известно множество примеров того, как посттравматическое стрессовое расстройство влияло на дальнейшую жизнь человека по возвращении из среды, в которой оно было получено. В связи с нынешней политической обстановкой в России уже были зафиксированы случаи создания ОПГ из солдат, участвовавших в Специальной Военной Операции [В Орловской области…].
4. Влияние СМИ. В литературе, кинематографе, музыке и других формах искусства преступный образ жизни часто запечатлевается в романтизированном ключе. Серия книг и одноимённых фильмов «Крёстный отец» завоевала популярность во всём мире. В России не столь давний расцвет преступности, пришедшийся на 90-е годы XX века, концептуализировался в таких сериалах и фильмах, как «Бригада» (2002), «Брат» (1997, 2000) и других, получивших статус культовых. Хотя упомянутые произведения кинематографа не носят пропагандистского характера, а всего лишь освещают аспект жизни общества, обычно скрытый от широкой публики, и при этом демонстрируют все опасности, связанные с противоправной деятельностью, нельзя преуменьшать роль симпатии к главным героям как фактора появления интереса к сюжету. В дальнейшем рефлексия над поведением понравившихся персонажей может быть искажена таким механизмом защиты психики, как рационализация — бессознательного стремления изобрести логичные оправдания поступкам самого индивида или члена его ин-группы. В случае с теми, кто особенно подвержен внешнему влиянию, может также иметь место интроекция — принятие и использование чужих установок, взглядов, суждений, мотивов и прочего без критического осмысления, что в настоящее время наблюдается в молодёжной среде, где считается модным ассоциировать себя с антигероями, например с Патриком Бейтманом из «Американского психопата» (2000). Смежным феноменом представляется повышенный интерес законопослушных граждан к документальным фильмам в жанре «тру-крайм» и к обозреваемым в них личностям, иногда перерастающий в организацию групп поддержки преступников и сборы добровольных пожертвований для них. То есть, даже не участвуя в противоправной деятельности, люди могут потворствовать распространению элементов криминальной субкультуры.

Таким образом, существует как внешняя, так и внутренняя мотивация для социализации людей именно в криминальной субкультуре. В районах с криминогенной обстановкой сосредоточено особенно большое количество групп риска — социальных слоёв и отдельных категорий индивидов, которые с высокой долей вероятности склонны к противоправному поведению и нуждаются в особом надзоре для своевременного принятия целенаправленных мер по профилактике совершения ими преступлений.  Последние включают, например, разработку и реализацию социальных программ, направленных на поддержку детей из неблагополучных семей и реабилитацию лиц, отбывавших наказание в местах лишения свободы.

К тому же, ввиду того что присоединение к криминальной субкультуре предполагает в первую очередь разделение ценностей, проповедуемых ей, для противодействия распространению такого менталитета целесообразным представляется применение так называемой «мягкой силы» — комплекса мер, направленных на изменение образа мысли целевой аудитории. Так же как «блатная романтика» заражает здоровое сообщество, теоретически возможно сыграть на опережение и «заразить» группы риска конструктивными идеалами через те же каналы передачи информации, что транслируют и деструктивные: музыку, литературу, кинематограф. Внедрение идей должно происходить деликатно и постепенно, посредством апелляции к тому, что является сакральным для представителей криминальной субкультуры, которые ещё не преступили нормы закона или уже преступили, но сомневаются в правильности выбранного пути. Так, можно деромантизировать преступную деятельность путём освещения негативных аспектов, связанных с ней: угроз для жизни, здоровья и материального благополучия преступников и их родных и близких, последствий вступления в преступные сообщества, условий пребывания в местах лишения свободы. Поскольку известно, что многие преступники причисляют себя к православной конфессии, также можно воззвать к их духовным чувствам и напомнить о наказании за нарушения заповедей с точки зрения религии. Вместе с этим необходимо предлагать альтернативы — повышать правосознание населения, пропагандировать доверие к органам правопорядка и создавать сюжеты не только о том, как бывшие заключённые раскаялись, но и о том, как они смогли заново встроиться в здоровое общество. Качественным примером подобного медиапродукта является американский телесериал «Клан Сопрано» (1999–2007), в котором от лица самих членов мафиозной организации наглядно показано, куда приводит «кривая дорожка»: либо в тюрьму, либо к преждевременной смерти, либо к сумасшествию, — что вполне способно служить антирекламой преступной деятельности.