Идеи Л. Витгенштейна о науке и научном познании: статус науки в "Логико-философском трактате"

«Логико-философский трактат» – парадигмальная философская работа выдающегося австрийского философа Л. Витгенштейна (1889-1951 годы), определившая во многом ход развития всей философии XX века, способствующая возникновению аналитической философии, как мирового философского движения, повлиявшая на идеи ни одного поколения философов и ученых. В «Логико-философском трактате» затрагивается множество проблем, связанных с языком, мышлением, онтологией, логикой, дается множество разнообразных решений данных проблем. Кроме того, в рамках «Логико-философского трактата» высказываются оригинальные идеи, связанные с наукой и научной деятельностью, со спецификой ее метода, а также с ее познавательными границами, ее отношением с философией и логикой. Верно будет сказать, что наука и по сей день остается центральным элементом культуры и общества, а все возможные изменения основных направлений ее исследовательского движения отражаются на прямую на жизни людей. Вследствие этого такое важное общественное явление как наука необходимо исследовать с различных точек зрения, часто беря за основу идеи, сформулированные в трудах философов. Мне представляется важным описать и проанализировать базовые идеи и интуиции Л. Витгенштейна, разработанные им в «Логико-философском трактате», которые касаются науки и научного познания.

Первым делом важно сказать, что «Логико-философский трактат» представляет из себя книгу, обладающую не типичной структурой. Каждое предложение, которое представлено в «Трактате», пронумеровано набором цифр, и при этом все эти последовательности цифр связаны друг с другом. Вследствие этого «Трактат» представляет из себя упорядоченное множество предложений, каждое из которого связано по смыслу друг с другом. Базовыми предложениями «Трактата» считается семь высказываний, которые не доказываются, но, подобно аксиомам, постулируются, и из которых потом логически следуют все остальные высказывания «Трактата». Витгенштейн подробно описывает темы, связанные с языком, логикой, пониманием человека и его отношения к миру, рассматривает тему отношения языка и действительности. Но, кроме всего этого, Витгенштейн разрабатывает тему места и роли науки и ее познавательных границ. Особенно много Витгенштейн пишет о науке в 6 части «Трактата», которая получила название «Общая форма функции истинности есть: [p, x, N(x)]». В данном случае функция истинности выступает как особая функция, благодаря которой возможно отображение всех возможных предложений, входящих в сложное предложение, на множество которому принадлежат такие объекты, как истина и ложь. То есть все предложения в таком случае могут оцениваться только как истинные или ложные. Надо также сказать, что может показаться странным, что для анализа языка используется такой чисто математический объект, как функция. Это связано с тем, что Витгенштейн был долгое время под влиянием таких ученых логиков и математиков, как Фреге и Б. Рассел, которые по-новому взглянули на язык, на логику и математику и смогли создать не только первые абстрактно-логические системы, как это сделал Б. Рассел (создал логику предикатов для решения математических парадоксов), но и сконструировать новый подход, совмещающий логический анализ языка и математику, подобно тому, как это сделал Фреге (создал функциональный анализ естественного языка). И по сей день математика применяется для анализа различного рода языков. Особое место такого рода исследования занимают в математической лингвистике, математической логики, а также в computerscience. Витгенштейн во многом является продолжателем традиции использования логико-математического инструментария для исследования языка. При этом он привносит большие нововведения в понимание языка, его структуры, его связи с логикой и науками. Нужно сказать, что в «Трактате» по большей части рассматриваются такие науки, как математика и математизированная физика, что было связанно с их господствующим положением в первой половине XX века. В начале 6 части Витгенштейн как раз и пытается понять, согласуясь с пониманием языка, как совокупности предложений (пропозиций), которые отображают все возможные факты мира, что из себя представляет такая наука, как математика, лежащая в основе физики, химии, биологии. Можно выделить основные черты математики, которые фиксирует Витгенштейн в «Трактате». Математика понимается Витгенштейном в качестве деятельности, которая связана с операциями над знаками. При этом такого рода знаки не отображают никаких объектов из действительности. Тем самым, верным будет сказать, что «нигде в жизни математические предложения не применяются как таковые» [2, с. 26], так как они не связаны с действительностью. По Витгенштейну, математические предложения есть «псевдопредложения» [1, с. 29], которые не являются образами фактов, а является только уравнениями. Отстаивая изобразительную концепцию языка, Витгенштейн доказывает, что предложения математики во многом лишены смысла, поскольку они ничего не репрезентируют из действительности. Математические псевдопредложения в таком случае либо нужны в качестве посредников «при выводе одних содержательных предложений из других содержательных же предложений» [2, с. 26], либо нужны для логики, поскольку «математика есть логический метод» [1, с. 29]. Тем самым, математику, хотя она и является, по Витгенштейну, содержательно бессмысленной, необходимо продолжать использовать в различных областях познания и жизнедеятельности, поскольку она показывает логическую картину мира. Кроме того, Витгенштейн считал, что даже если ученому-математику необходимо использовать в своей деятельности интуитивное познание, к примеру, для решения задачи или доказательства теоремы, то «следует отвечать, что сам язык доставляет здесь необходимую интуицию» [1, с. 30]. Если интерпретировать приведенные слова Витгенштейна, то можно заключить, что язык, как единое смысловое поле, сам дает возможность исследователю без использования каких-либо личностных качеств сознания, связанных с интуицией, достраивать смыслы в соответствие с той логикой, которая наличествует в рассуждении, в языке. Подобный взгляд на математику, который представлен в «Трактате», несовместим с такими наиболее популярными философскими воззрениями, как платонизм и пифагореизм, в которых постулируется и доказывается тезис, что математические символы, знаки отображают объективно существующие, абстрактные математические сущности, к которым человек имеет доступ только через их интуитивное схватывание. Из этого следует, что математические предложения в таком случае являются осмысленными предложениями о внешнем объективном мире и могут оцениваться как истинные или ложные. Последнее полностью противоречит взглядам Витгенштейна, что математика не связана с реальностью, а кажущееся отображение абстрактных объектов является не более чем нашей ошибкой, связанной с неправильной работой с языком, связанной с непониманием логики языка.

Описав и проанализировав философскую позицию Витгенштейна, касающуюся характеристики и роли математики в познании, стоит рассмотреть взгляд, который излагается в «Трактате» относительно роли и границ естественных наук, в частности математизированной физики. Взгляд Витгенштейна в целом на естественные науки формировался на основе тех переломных моментов, которые происходили в конце XIX-начале XX века и были связаны с научной революцией в физике, когда классическая механика И. Ньютона больше не могла объяснять большой класс физический явлений, и появилась нужда в создании более масштабной физической теории, которая была бы не только верна математически, но и подтверждалась бы экспериментами. Такого рода теорией стала теория относительности А. Эйнштейна. Важно заметить, что именно в этот период велись споры о философском статусе физики и ее роли в объяснении природных явлений. Писали свои работы о философии физики такие философы, ученые и методологи науки, как Э. Мах, П. Дюгем и А. Пуанкаре. Витгенштейн не был непосредственно связан со спорами относительно философии физики и теории относительности, но в «Трактате» можно найти не мало высказываний, касающихся физики и науки в целом, что говорит о его определенной осведомленности и заинтересованности данными проблемами и темами. В «Трактате» в середине 6 части Витгенштейн рассуждает о научной теории, а, если быть более точным, о статусе тех законов, которые присутствуют в каждой физической теории, а именно: закон причинности, законы сохранения, закон наименьшего действия, которые получаются на основе индуктивного умозаключения. Витгенштейн пишет, что «…этот процесс (процесс индуктивного умозаключения) имеет не логическое, а только психологическое основание» [1, с. 31], то есть всякий закон физики представляет из себя результат применения индуктивного умозаключения к большому классу частных явлений и потому не может считаться логически необходимым, поскольку всякое индуктивное умозаключение носит не точный, но вероятностный характер. Вследствие этого ясно, что все вышеперечисленные законы не имеют логической необходимости и не являются априорно нам известными (то есть известными человеку до опыта). В данном вопросе взгляды Витгенштейна на индукцию и на законы естественных наук совпадают со взглядами шотландского философа Д. Юма, который схожим образом писал о том, что законы физики не являются логически необходимыми законами, а обосновываются сугубо психологическими установками человека и его верой в причинную и единообразную связь природных явлений. Из всего этого также можно сделать вывод, что не имеющие логической необходимости законы физики, которые фиксируются в предложениях, не отображают какие-либо факты, что необходимо в философии Витгенштейна. Они «выступают не как образы фактов, а как нечто вроде порождающих моделей для описаний фактов» [2, с. 26]. Из этого всего также следует, что поскольку все физические теории базируются на такого рода законах, имеющих подобные свойства, встает непростой вопрос о том, каким образом связаны физические теории с реальностью? Витгенштейн в «Трактате» пишет, что «механика есть попытка построить по единому плану все истинные предложения, в которых мы нуждаемся для описания мира» [1, с. 31]. Из этого следует, что физические теории выступают в качестве своеобразных концептуальных сеток, единых планов, моделей, которые набрасываются на факты, отображенные в истинных предложениях, которые не являются бессмысленными. Но сами эти теории не отображают полностью реальность. По мнению Витгенштейна, исследователь, естествоиспытатель имеет полное право рассуждать о характере научно-концептуальной сети, которую он набрасывает на факты в целях объяснения связи фактов, рождая тем самым закономерности и подтверждая их в эксперименте, но при этом он не имеет права переносить свойства научной теории на саму реальность. Витгенштейн в данном случае выступает против наивного научного реализма, который доказывает, что научные теории полностью отображают, объясняют все явления природы, то есть объясняют реальность, что объекты науки не являются произвольными конструкциями человеческого разума, выбранными сугубо в познавательных целях, а являются полными аналогами явлений природы. Относительно этого в «Трактате» можно найти такую цитату: «В основе всего современного мировоззрения лежит иллюзия, что так называемые законы природы являются объяснениями явлений природы. Таким образом, люди останавливаются перед естественными законами как перед чем-то неприкосновенным, как древние останавливались перед богом и судьбой. И они одновременно правы и не правы. Но древние были яснее, поскольку они признавали один ясный предел, в то время как новые системы представляют дело так, как будто все объяснено.» [1, с. 31]. Но все же не будет верным сказать, что физические теории ничего, тем самым, не объясняют, а являются произвольным набором моделей, схем, бессмысленных с познавательной точки зрения сетей. Наоборот, физические теории каким-то образом связаны с реальностью, хотя они ее и не отображаю, и Витгенштейн пытается выразить эту интуицию в «Трактате». По его мнению, физическая теория (классическая механика Ньютона, электромагнитная теория Максвелла, теория относительности Эйнштейна) имеет объяснительную силу и обладает предсказательной способностью, хотя такого рода свойства носят неполный, ограниченный характер. Физические теории не могут объять, объяснить все возможные явления, они являются лишь одним из возможных способов описания природы, и это как раз связано с тем, что научные теории не отображают реальность, но моделируют ее с какой-либо одной стороны, выступая в качестве концептуально-языковой сети, которая набрасывается на факты. Тем самым, понятно, что Витгенштейн очертил границы физических теорий, а значит, как мне кажется, и всех остальных научных теорий, которые претендуют на объяснения явлений природы и выявления закономерностей. Такой взгляд Витгенштейна также противоречит воззрениями сциентистов-философов, которые считают, что научный метод не имеет границ, пределов в объяснении, что через научное описание можно познать мир как он есть на самом деле, объяснить во всей полноте и точности все возможные явления мира, при чем данные явления могут относиться не только к классу природных явлений, но и принадлежать к классам социальных явлений, исторических явлений, явлений экзистенциального характера. Последняя группа явлений наиболее непросто, как мне кажется, подвергнуть научному анализу, что уже говорит об ограниченности и неполноте научного метода, хотя ничего не говорит о его неэффективности. Как мне кажется, эффективность научных методов неоспорима, и это доказывают долгие годы научно-технического прогресса, но нельзя ни в коем случае идеализировать и абсолютизировать науку, научные методы и научные теории, поскольку это может привести к отбрасыванию огромного множества явлений, которые не поддаются научному рассмотрению. Именно это также пытался доказать и показать Витгенштейн в своей работе.

В заключение, можно сказать, что Витгенштейн в «Логико-философском трактате» дает совершенно новый взгляд на науку, анализируя ее через призму языка и логики языка. Данный взгляд отличаются от наивной веры многих ученых и философов в прогрессивные методы естественнонаучного познания мира, отличается также от наивного представления о математике как науке об объективно существующем, но не воспринимаемом нашими чувствами мире, которой ухватывается определенной интеллектуальной интуицией. Подобные взгляды, как мне представляется, занимают важное место не только в философии, но и в науке, поскольку показывают исследователям границы областей приложения научных методов и ограждают многих ученых при создании новых теорий, новых методов от некритического в философско-познавательном аспекте отношения к своей деятельности и к тому интеллектуальному полю, которому они принадлежат.