Взаимоотношения полиции и общества в Сибири, в период нарастания революционной активности в 1905 году.

Взаимоотношения полиции и общества в Сибири, в период нарастания революционной активности в 1905 году.

В данной статье рассмотрены основные события периода нарастания революционной активности в 1905 году, происходившие на территории Сибири. Показано, как невнятная позиция руководителей Томской губернии привела к эскалации напряженности, закончившейся трагедией известной под названием "Томский погром". Отражены взаимоотношения органов правопорядка и общества в рассматриваемый период.

Авторы публикации

Рубрика

История

Журнал

Журнал «Научный лидер» выпуск # 17 (19), июнь ‘21

Дата публикации 25.06.2021

Поделиться

Сложно определить дату начала революции 1905 года в Сибири, таких событий как расстрел 9-го января на территории региона не было, а реакция на события в столице всегда приходила с опозданием, первые телеграммы об этом событии появились на страницах газет 12-го января[1]. Но с уверенностью можно утверждать, что уже в конце 1904 года крупные города региона, в первую очередь железнодорожные узлы, находились в состоянии брожения. Социал-демократы начали подготовку забастовки. Крупными тиражами распространялись брошюры, посвященные планированию данной акции.  Текст этих брошюр был антивоенным, содержащим призывы к свержению самодержавия и организованному сопротивлению государственной власти. 

Не обошла Сибирь стороной и банкетная компания, первый известный нам банкет прошел 4 декабря 1904 года в Красноярске, а в Томске 12 января 1905 года состоялся банкет, приуроченный к 150-летию Московского Университета. Следует отметить, что комиссия по проведению банкета, состояла в полном составе из присяжных поверенных, которые по долгу службы негативно относились к деятельности полиции. На мероприятии планировалось 500 участников, но по сведениям Губернского Жандармского управления пришло более 700, многие (в основном студенты и рабочие) по поддельным билетам. На мероприятии было много социал-демократов и им удалось захватить инициативу, раздавались призывы к революции и началу вооруженного восстания в Томске. Банкет завершился митингом.

Этот банкет-митинг получил всероссийскую огласку, о нем сообщалось в кратком обзоре Социал-демократической деятельности в Сибири за первую половину 1905 года, а министр внутренних дел требовал от местных властей принять самые энергичные меры к неповторению подобных событий.

В целом реакция на события 9-го января в столице, на территории Сибири была сдержанной и запоздалой, возможно этим и объясняется реакция полиции на подобные мероприятия. Несколько человек привлекли к дознанию, а одного - Григория Николаевича Потанина (географ, этнограф, фольклорист, ботаник, публицист и общественный деятель), даже помещали под арест, но отпустили 7-го февраля под надзор полиции по месту жительства в городе Томск.

Ко второй половине января, в Томске, начинает нарастать напряженность. Об отношении к нарастающим революционным явлениям можно судить из письма исполняющего должность губернатора С.И. Бирюкова от 29 января 1905 года: «С 12-го января в городе начали усиленно циркулировать слухи о том, что 18-го января в городе будет устроена вооруженная антиправительственная демонстрация студентов, учащихся средних учебных заведений, граждан, рабочих, в том числе железнодорожников. Для отвлечения полиции предполагается устроить поджег или взрыв правительственного учреждения, а также силой проникнуть в отделение Госбанка с целью похищения денежных средств и ограбление оружейного магазина. Военным дано указание выступить по первому требованию администрации»[2]. Позиция администрации и полицейского ведомства явно ограничивается ожиданием событий. Никаких мер профилактики, задержания зачинщиков и наиболее активных предполагаемых участников не предпринимается, хотя полиция располагает их данными, так как непосредственно на банкете, была организована перепись ряда участников. 

18-го января проходит новый митинг и реакция полиции на него показательна. Когда митинг только начал формироваться, на место был направлен только один наряд полиции, который ничего не смог предпринять против толпы в 200 (по оценкам полиции) или 300 (по оценкам участников) человек. Соглашусь с И.В. Черновой, которая указала, что правоохранителями «была проявлена крайняя нерасторопность, поскольку инструкция требовала разгонять демонстрации в момент их формирования и такой момент в данном случае был упущен»[3].

Действия митингующих тоже во многом показательны, они идут не в сторону резиденции губернатора, а в направлении к городскому полицейскому управлению, эти действия явно призваны спровоцировать не готовых к ответным мерам полицейских. Когда процессию окружили офицеры полиции, они стали уговаривать («увещевать») разойтись. В ответ в их адрес раздались угрозы, а демонстранты откровенно демонстрировали имеющееся при них оружие. Ни у полицейских, ни у демонстрантов не было четких планов. Как писали в рапортах полицейские, «исчерпав возможности к увещеванию», они решили разделить толпу на две части и направить их по разным улицам, для чего врезались в нее. В ответ на силовые действия раздался залп из револьверов и ранения получили помощник пристава, околоточный надзиратель и пять городовых.

Со стороны демонстрантов были два убитых, один из которых мальчик 13 лет, а второй знаменосец, ранено было 23 человека. Полицейские старались устранить символы протеста – красные флаги. Разгон сравнительно небольшой демонстрации у сотрудников полиции занял четыре часа.

Большевик Г.Д. Потепин в своих воспоминаниях утверждал, что стреляли участники боевой организации РСДРП

Как сообщал в донесении управляющий губернией: «После этого чины полиции, обнажив шашки и стреляя из револьверов, при помощи благомыслящих граждан и прибывших к месту полусотни казаков, также встреченных выстрелами из толпы, рассеяли скопище и арестовали свыше ста человек. Красные флаги и часть револьверов, а равно холодное оружие, у демонстрантов отобраны». Всего было арестовано 115 человек.

Нарастало взаимное озлобление. Показательны формулировки рапорта полицмейстера П.В. Никольского по поводу назначения пенсии городовому Н.С. Ананьеву, «который пробился в середину толпы и пытался отобрать красный революционный флаг, был ранен выстрелом в упор из револьвера, пуля попала в грудь и застряла там»[4].

Начавшееся после описанного события следствие было прекращено после объявления Манифеста 17-го октября 1905 года, в связи с амнистией.

Несмотря на то, что полиции удалось подавить протест, самое важное сражение – за общественное мнение было проиграно. Ответственность за жертвы была возложена на администрацию. События характеризовались обществом как жестокая расправа над демонстрантами. По следам противостояния, прокурору стали поступать жалобы на действия полиции и казаков, протестующих поддержал профессорско-преподавательский состав Технологического института, который организовал собрание, на котором постановили добиваться привлечения чинов полиции к суду.

Социалисты стали живописать события с явным пропагандистским уклоном, рисуя полицейских и других правоохранителей в негативном свете, значительно преувеличивая число жертв, используя такие фразы как: «Озверелая полиция продолжает осыпать пулями в упор рабочего, умирающего старика, женщину»[5].   

Демонстрация 18 января 1905 года в Томске стала полной неожиданностью для губернской полиции, показала неготовность к предупреждению и пресечению массовых протестных акций, организуемых радикальными объединениями. Вместе с тем радикальные социалисты и либералы использовали эти события для дискредитации органов правопорядка и привлечения на свою сторону симпатий местной интеллигенции и рабочих.

Взаимоотношения полиции и общества можно оценить по цитате из письма попечителя Западно-Сибирского учебного округа Л.И. Лаврентьева, которое он написал сразу после демонстрации 18-го января в Томске: «Вчера вечером приходил ко мне один профессор с выражением соболезнования к раненным студентам и курсисткам, привезенным в наши клиники в числе 7 человек, привезен туда же и городовой, смертельно раненый, обремененный большим семейством (говорят, будто 8 детей). К демонстрантам у этого профессора осталось весьма возбужденное сочувствие, к защитнику же порядка ровно никакого, он даже об этом не хотел говорить. И это профессор, клиницист и оператор, для которого, казалось бы, жизнь человеческая должна быть одинакова, должна быть дорога, не зависимо от того, что умирающий социал-демократ или полицейский чин»[6].

В марте 1905 года в Томске была проведена операция силами жандармов, казаков и солдат по ликвидации подпольной типографии социалистов-революционеров. В ходе проведенных мероприятий, трое рабочих типографии оказали вооруженное сопротивление, отстреливаясь в течение восьми часов. Но примечателен для нас не этот факт, а то какую прокламацию выпустил по этому поводу Сибирский союз партии социалистов-революционеров: «Осажденные говорили из окна солдатам речи, в которых разъясняли солдатам, что в них они стрелять не будут, потому что социалисты-революционеры борются не с солдатами, а с позорящим Россию самодержавием, представителем которого являются жандармы, в которых они, осажденные, и будут стрелять»[7].

После описанных событий, весной 1905 года в Сибири нарастало стачечное движение, видную роль в котором играли рабочие железнодорожных предприятий. Рескрипт Императора Иркутскому генерал-губернатору, в котором поднимался вопрос создания земских учреждений в восточных губерниях Империи, стимулировал различного рода собрания, активный процесс обсуждения предстоящих реформ. Зазвучали требования созыва учредительного собрания.

Численность полиции в Томской губернии, как и во всем сибирском регионе, не соответствовала необходимой для эффективного противодействия не только уголовной преступности, но и политическому экстремизму. В условиях нарастания противостояния, показателен еще один пример, цитата из листовки Томского комитета РСДРП: «Несмотря на запреты царских законов, мы во время забастовки устраивали многолюдные митинги… А царская полиция бессильно злобствовала»[8]

Тот факт, что полиция не стремилась к обострению ситуации и избегала проявлений насилия расценивался как явный признак слабости не только правоохранительной системы, но и государства в целом.

К концу лета, отношение властей к протестам начало постепенно меняться, так реакцией на забастовку омских железнодорожников во второй половине августа стали обыски и аресты руководителей акции. Также начало меняться и отношение радикалов к представителям власти, примерно с августа началось формирование боевых дружин в крупных формированиях социалистов Сибири.

Первым в Сибири террористическим актом можно считать убийство 30 сентября 1905 года в Красноярске полицмейстера фон Дитмара, совершенное группой социалистов-революционеров. Мотивом совершения данного преступления радикалы в своих литовках указывали как наказание за подавление забастовочного движения в августе 1905 года.

Не могу не привести еще одной цитаты из листовки радикалов: «Пусть лучше будет казнен один верноподданный палач, чем по его милости будут избиваться сотни невинных людей»[9].

По мере нарастания протестной активности, оформления радикалов в различные структуры, методы органов правопорядка также стали меняться. За рядом активистов была организовано наблюдение, перлюстрация корреспонденции, более активно стали проводиться, как бы мы теперь сказали, оперативно-розыскные мероприятия. В результате одного из таких мероприятий Томским Губернским жандармским управлением, был зафиксирован факт встречи на одной из квартир, группы лиц, участвующих в подготовке съезда делегатов от Сибири (Сибирского областного союза), антиправительственного неформального органа, целью которого было не допустить в формирующуюся государственную думу монархически настроенных активистов. Но примечателен не сам факт встречи и проведение мероприятий в отношении ее участников, а состав участников, который позволит нам высветить негативно настроенные по отношению к действовавшей на тот момент власти, а соответственно и к полиции, слои населения. И что примечательно, хозяин квартиры присяжный поверенный Петр Васильевич Вологодский, участники: председатель Томского окружного суда Альфонс Васильевич Витте (который с 1901 по 1902 годы был и.о. начальника Главного тюремного управления), привлеченный к дознанию в Томском Губернском жандармском управлении Григорий Николаевич Потанин, служащий Генерального страхового общества мещанин из Мариинска, ссыльный, бывший гласноподнадзорный Александр Иванович Бычков, купец Владимир Горохов и другие.

Сама Администрация в тот момент дискредитировала и ставила полицию в неловкое положение в глазах общества, не имея четкой консолидированной позиции по вопросам борьбы с проявлениями протестной активности, а иногда и поощряя ее. Как показательный пример можно привести события по «разгону» Общественного собрания под председательством купца Замятина, в Иркутске весной 1905 года. В начале собрания явился полицмейстер Никольский и объявил требование и.о. губернатора Мишина, чтобы собрание разошлось. Публика запротестовала, а Замятин заявил, что считает это требование незаконным и отказывается ему подчиняться, тогда Никольский пригрозил применением силы и удалившись прибыл с полуротой солдат. В конце концов собрание разошлось, «последним ушел сильно сконфуженный и извиняющийся полицмейстер». Вскоре в Иркутских ведомостях было опубликовано распоряжение и.о. губернатора о закрытии собрания и месячном аресте для купца Замятина. Но прибывший из столицы губернатор П.И. Кутайсов, разрешил собрание и отменил меры в отношении Замятина. Такие непоследовательные действия не могли не дискредитировать власть и органы правопорядка в глазах простых граждан.

Только 12 октября 1905 года, позиция власти была четко выражена в телеграмме товарища министра внутренних дел Д.Ф. Трепова к губернаторам, в которой говорилось: «Ввиду участившихся случаев беспорядков прошу принимать решительные меры подавления, не останавливаясь перед применением вооруженной силы».

С января по сентябрь ситуация в Сибири прошла этап нагнетания политических процессов, осень 1905 года и зима 1906 стали для местных органов правопорядка настоящим испытанием.

Сигналом к обострению послужила стачка на Казанско-Московской железной дороге, которая началась 7 октября 1905 года. В течение нескольких следующих дней забастовали 40 железных дорог по всей Российской Империи. В Сибири первыми к забастовке уже 13 октября присоединились служащие Управления Сибирской железной дороги в Томске.

Вслед за железнодорожниками к забастовке присоединялись почтовые служащие, чиновники, студенты и преподаватели.

В Томске видную роль в протестном движении играли представители либерального крыла, социал-демократы стали вооружаться. Участники стачки вовлекали в нее уговорами и угрозами, так они, разделившись на группы стали ходить по мелким предприятиям Томска и угрожая погромами требовали прекратить работу. 

В сложившихся условиях администрация была застигнута врасплох. Видный революционер В.Д. Виленский-Сибиряков в 1920 году на страницах газеты «Советская Сибирь» отмечал: «Власть чувствовала некоторую растерянность, она была нерешительна». С другой стороны, начальник Губернского жандармского управления С.А. Романов в шифровке от 12 октября 1905 года отмечал, что в силу сложившейся практики у него отсутствует связь с охранным отделением[10]. Эти свидетельства говорят об отсутствии координации в действиях правоохранителей даже на местном уровне.

16-го октября произошел инцидент с «осадой» Бесплатной библиотеки в Томске. Около 400 протестующих захватили ее, устроив митинг, а до того прошлись по учебным заведениям срывая занятия и приглашая участников присоединиться к ним. На предложения полицмейстера освободить библиотеку или отпустить хотя бы женщин и детей протестующие отвечали отказом и заперли двери. Полицейские, казаки и солдаты окружили библиотеку, в это время представители городской думы начали переговоры с Губернатором, который настаивал на привлечении к Административной ответственности участников беспорядков, но позже согласился на их освобождение и около одиннадцати вечера силы правопорядка сняли осаду, после чего толпа с криками «Ура!», стала расходиться по городу.

Такие действия на уровне высшей региональной власти, только потворствовали нарастанию протеста, показав слабость, администрация открыла дорогу для увеличения числа акций, а манифест 17 октября подарил иллюзию быстрых перемен.

18 октября в Томске состоялся очередной митинг, участники которого подошли к зданию коммерческого училища с целью сорвать в нем занятия. Полиция, солдаты и казаки рассеяли участников, часть которых укрылась в здании окружного суда, находившемся неподалеку. Уже известный нам председатель суда А.В. Витте выступил в поддержку революционеров. В тот же день произошел митинг в местном театре, на котором всерьез обсуждались вопросы ареста губернатора, отстранения полицмейстера, прекращения финансирования Городского полицейского управления. По результатам митинга, председатель городской думы А.И. Макушин направился к губернатору. Имея при себе постановления Городской думы, в которых были отражены требования отстранить полицмейстера П.В. Никольского, удалить из города казаков помогавших полиции справляться с беспорядками, прекратить финансирование Городского полицейского управления, учреждения городской охраны и освобождения политических заключенных. Томский губернатор, демонстрируя в очередной раз слабость власти, согласился без какого-либо разбирательства отстранить полицмейстера и разрешил учреждение дневной охраны[11].

Следует отметить, что резолюции, принимаемые в Томске, во многом были схожи с заявлениями, принимаемыми в столице. Так обращает на себя внимание сходство с резолюцией Петербургского Совета рабочих депутатов, в которой содержалось требование немедленной ликвидации: «всей полиции сверху донизу… и создание народной милиции»[12]

Эти события только продолжили эскалацию, пошли открытые разговоры о захвате власти, отстранение по первому требованию протестующих, без законных к тому оснований полицмейстера и разрешение губернатора на создание вооруженной параллельной структурам полиции городской охраны деморализовало правоохранителей. По сути, они получили в сложный момент удар в спину от губернской администрации. 19 октября по настоянию прокурора окружного суда были освобождены 169 задержанных за политические преступления и правонарушения, отбывавших наказания и находившихся под следствием[13].  

Вся складывающаяся ситуация привела к тому, что органы полиции перестали исполнять свои обязанности, в пользу данного тезиса свидетельствует выдержка из рапорта Томского губернатора от 16 ноября: «Полицейские деморализованы. Чиновники просили о переводах в уезды. Прессинг на улицах, угрозы насилия и прочее. Нижние чины не только прекратили в 19:10 наружную службу, но боялись даже показаться в форменной одежде на улице»[14].

Революционные события ожесточили отношение к еврейскому населению со стороны черносотенного элемента. Следующая цитата из обвинительного акта о погроме в Томске 19 октября, показывает отношение к этим событиям горожан придерживавшихся правых взглядов: «… У моста близ городского полицейского управления собрались кучки народа, и между ними шли разговоры о том, что полицию отменили и хотят губернатором назначить еврея, что таким образом город перейдет в руки евреев»[15]

В городской управе Томска при обсуждении вопроса о создании городской охраны, наверное первый раз в Сибири, прозвучало предложение представителя Российской социал-демократической рабочей партии о наименовании данного формирования милицией.

Создаваемая городская охрана подчинялась комитету общественной безопасности, состоящему из 12 человек, в состав охраны включались члены добровольного пожарного общества и студенты, а на вооружение им передавались специально приобретаемые револьверы. Причем в изданной по этому поводу листовке, новое формирование именовалось также милицией, отличительным знаком была белая повязка с красными буквами ГО.

Либералы и социалисты, как представляется, видели в Городской охране совершенно разные органы. Для первых это были формирования, подчиненные муниципальным властям, без партийной окраски и абсолютно беспристрастные, а для вторых это были зачатки боевых дружин, при помощи которых можно в будущем взять власть.

Не стоит полагать, что только в Томске местные органы власти стремились взять под свой контроль полицейские функции. «В этот период в Министерство внутренних дел поступили подобные предложения от многих городов страны. Причем руководство Министерства внутренних дел решительно отвергало подобные новшества»[16].

После митингов 19 октября начальник Томского губернского жандармского управления в своей телеграмме в МВД описывал ситуацию так: «Настроение крайне напряженное, деятельность в городе мало-по-малу замирает, магазины принудительно закрываются. Были небольшие отдельные случаи насилия»[17].

20 октября на улицах Томска полицейских чинов не было видно совсем. Приведу еще один рапорт В.Н. Азанчеевского-Азанчеева, который описал ситуацию следующими словами: «Угнетенные, с одной стороны, мыслью о состоявшемся постановлении городской думы относительно прекращения отпуска средств от города на содержание полиции, с другой стороны, постоянно подвергаясь, будучи на постах, со стороны революционеров угрозам насилия, в случае дальнейшего исполнения своих обязанностей, нижние чины не только прекратили с 19 октября наружную службу, но и боялись даже показать с форменной одежде на улице. Никакие увещевания со стороны непосредственного начальства не падать духом и нести спокойно службу успеха не имели, так сильна была паника»[18].

При выборе руководителя Городской охраны, муниципальные власти планировали назначить имевшего опыт работы полицейского чиновника П.И. Иванова, но возобладало мнение социал-демократов, которыми на этот пост был избран студент университета А.А. Нордвик. Дружинники не имели элементарной подготовки, представления о своих функциях и порядке действий. Силой которая стала противостоять вновь созданной организации, призванной защищать правопорядок, стала черносотенное движение.

В событиях 20 октября 1905 года, так называемом «Томском погроме», в котором противостояли Городская охрана и праворадикально настроенные обыватели, как позже отмечалось из числа извозчиков, лабазников, рабочих, полиция участия не принимала, а казаки и армия выступили на стороне черносотенцев. Апогеем погрома стал поджог здания железнодорожного управления куда в ходе столкновений отступили милиционеры и где находились симпатизировавшие им железнодорожные рабочие. С теми, кто пытался выбраться из здания расправлялись. В газете «Сибирский вестник» были поименованы 115 пострадавших, 55 убитых и один обгоревший[19]

Погром закончился спустя два дня, в ходе которых основными объектами для нападений были студенты, железнодорожники, евреи и поляки.

Следует отметить, что среди либералов и социалистов по поводу погрома сложилось однозначное мнение, что он был организован администрацией, священнослужителями и как ни странно, переодетыми жандармами и полицейскими, которые использовали темные народные массы для решения своих задач.

Для подавления протеста в конце октября в Томск из Колывани прибыли 1300 солдат, которые в отсутствие полицейских чинов взяли на себя правоохранительные функции.

Переломить ситуацию в Томске смогло отстранение нерешительного губернатора В.Н. Азанчеевского-Азанчеева и назначение генерал-майора барона К.С. Нолькена, который, до назначения в Сибирь был полицмейстером в Варшаве. Назначение нового полицмейстера, также позволило мобилизовать нижние чины и провести расследования фактов грабежей и погромов.

Несколько более спокойной была ситуация в Омске, который был на тот момент столицей Степного генерал-губернаторства, Сибирского казачьего войска и Сибирского военного округа. В октябре при начале стачки и после опубликования Манифеста 17 октября, были попытки провести митинги, которые были жестко пресечены с использованием казаков и практически сразу о себе заявили черносотенцы, в связи с чем полиция не прекратила службу и могла поддерживать порядок. 

Вместе с тем, в Омске все же имел место инцидент, о котором я не могу не упомянуть. 14 ноября 1905 года на Железнодорожном вокзале, офицер придрался к солдату за неотдание воинского приветствия и начал его бить. Мимо проходил слесарь Ф. Плюхин, который вмешался в конфликт на стороне солдата. Находившиеся поблизости железнодорожные жандармы попытались задержать Плюхина, в ответ на это он имевшейся при нем медицинским ланцетом смертельно ранил одного из них. Генерал-губернатор приказал направить дело в военно-окружной суд, исход процесса для Плюхина был очевиден – смертная казнь. В Омске началась компания в поддержку слесаря, 30 ноября состоялся митинг, на котором было принято требование передать дело в гражданский суд. Власть поддалась и дело было передано. В суде Ф. Плюхин был оправдан[20]. Подобные эпизоды не добавляли стражам правопорядка решимости в противодействии политическим противникам действовавшей власти. 

Тюмень, Тобольск, Курган сохраняли в целом порядок. В этих городах было протестное движение, были стачки, попытки митингов, но власть не колебалась, полиция осталась верна долгу, в связи с чем удалось избежать как нарастания протестной активности, так и проявлений черносотенного экстремизма.

Отношение части общества, в первую очередь интеллигенции к чинам полиции и другим правоохранителям может характеризовать заявление Томского присяжного поверенного М.И. Преловского, составленное им совместно с частным поверенным Якушевым, от имени присяжных поверенных, о непринятии ими к защите дел полицейских чиновников, городовых, казаков, иных лиц администрации…»[21].

События Первой русской революции в Сибири заметно усилили и без того царившие в обществе противоречия, вызвав рост числа правонарушений. В условиях социальных волнений, криминализации общества, пропаганды смены власти усилилось влияние преступного мира на различные стороны жизни. Наряду с ростом политических преступлений повышался и уровень уличной преступности.

Подводя итог событиям 1905-1906 годов можно отметить, что в тех городах Сибири, в которых администрация была решительна в своих действиях, в органах власти не было раскола, элиты были едины в своих устремлениях сохранить текущее положение дел, полиция сработала эффективно. Ввиду малочисленности подразделений правопорядка использовались силы воинских формирований, казаков, группы поддерживавших монархию крестьян и мещан. В целом эффективность в сохранении порядка определялась не столько действиями полиции, сколько действиями администрации.

После завершения протестов Сибирь стала местом ссылки политических преступников из других регионов России, которые явно были отрицательно настроены к органам правопорядка, что также будет влиять на взаимоотношение полиции и общества в дальнейшем.

Список литературы

  1. Общественно-политическое движение на территории Омской области (1905-1907 годы): документы. Материалы. Хроника. Омск. 1996. С. 20.
  2. Дело о погроме в г. Томске в 1905 году (отчет о судебном заседании Томского окружного суда). Томск. 1909 год. С. 6.
  3. Ларьков Н.С., Чернова И.В., Войтович А.В. 200 лет на страже правопорядка. Очерки истории органов внутренних дел Томской губернии, округа, области в XIX – XX веках. Томск. 2002 года. – С. 104.
  4. Ларьков Н.С., Чернова И.В., Войтович А.В. 200 лет на страже правопорядка. Очерки истории органов внутренних дел Томской губернии, округа, области в XIX – XX веках. Томск. 2002 года. – С. 105.
  5. Сибирский вестник. 1905 год. 27 октября.
  6. Очерки истории города Омска. Т. 1. С. 233-234.
  7. Государственный архив Томской области. Ф. 3. Оп. 12. Д. 3305. Л. 109-110.
  8. Сибирская жизнь. Томск. 1905. 12-го января.
  9. Государственный архив Новосибирской области. Ф. п. 5. Оп. 2. Д. 157. Л. 4 - 5.
  10. Ларьков Н.С., Чернова И.В., Войтович А.В. 200 лет на страже правопорядка. Очерки истории органов внутренних дел Томской губернии, округа, области в XIX – XX веках. Томск. 2002 год. – С. 97.
  11. Ларьков Н.С., Чернова И.В., Войтович А.В. 200 лет на страже правопорядка. Очерки истории органов внутренних дел Томской губернии, округа, области в XIX – XX веках. Томск. 2002 год. – С. 97.
  12. Курусканова Н.П. Нелегальная печать сибирских эсеров в период борьбы с самодержавием (1901 – февраль 1917 года). Учебное пособие. Омск. 2000. С. 63.
  13. Вестник Томского государственного университета. 2005. Декабрь. № 289. С. 182.
  14. Курусканова Н.П. Нелегальная печать сибирских эсеров в период борьбы с самодержавием (1901 – февраль 1917 года). Учебное пособие. Омск. 2000. С. 66.
  15. Большевики Западной Сибири в период Первой русской революции 1905-1907 годов: документы и материалы. Новосибирск. 1958. С. 142.
  16. Государственный архив Новосибирской области. Ф. п. 5. Оп. 2. Д. 157. Л. 60.
  17. Государственный архив Новосибирской области. Ф. п. 5. Оп. 2. Д. 179. Л. 5.
  18. Известия Советов рабочих депутатов. 1905. 20 октября. № 3.
  19. Томская область: Исторический очерк. Томск. 1994. С. 202.
  20. Государственный архив Новосибирской области. Ф. п. 5. Оп. 2. Д. 151. Л. 29.
  21. Государственный архив Новосибирской области. Ф. Д-144. Оп. 1. Д. 33 Л. 5.

Предоставляем бесплатную справку о публикации, препринт статьи — сразу после оплаты.

Прием материалов
c по
Осталось 4 дня до окончания
Размещение электронной версии
Загрузка материалов в elibrary