ЭТНИЧЕСКИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ КРЕСТОНОСЦЕВ

Этнические представления относятся к разряду культурных (социальных) стереотипов, которые определяются «прежде всего теми характеристиками, которые сами члены группы считают для себя значимыми и которые лежат в основе самосознания. Таким образом, этничность – это форма социальной организации культурных различий» [4, с. 67].

Стереотипы имеют определённую социальную функцию. Человек, полагаясь на социальный стереотип, быстрее адаптируется к внешним условиям. Но, как правило, менее объективно. Формируя социальный стереотип, культура формирует в представления о той или иной группе людей, закладывая основы собственного отношения. Таким образом, возникновение и существование этнических представлений и стереотипов – естественный процесс: в ходе межэтнической коммуникации стереотипные представления этносов друг о друге не могут не возникать, при этом они складываются и функционируют по определённым законам. Эпоха Крестовых походов – один из тех периодов истории Евразии, когда в ходе столкновения двух  культур (Запада и Востока) политические конфликты получили ярчайшую этническую окраску.

Цель данного исследования – выявить и охарактеризовать представления крестоносцев об арабах и других этнических, религиозных (что в то время крайне близко к этническим представлениям) группах Ближнего Востока – «других» по отношению к европейцам-христианам группах населения. В данном исследовании мы стремимся составить своего рода портрет «другого» в сознании крестового воинства и выявить, в чем были причины таких преставлений и отношений европейцев, прибывавших в Святую Землю и встречавшихся с этническими, конфессиональными группами, всегда жившими на Ближнем Востоке.   

Исследование основано на использовании письменных источников XI-XII вв. Для составления данной работы были использованы хроники Крестовых походов, Gesta Francorum, латинская хроника, написанная неизвестным автором, но участником Первого Крестового Похода. С целью проследить взгляд с другого полюса межэтнической коммуникации были так же использованы арабские источники, в частности Книга Назидания Усамы ибн Мункыза, в котором хорошо показаны взаимоотношения двух разных этносов после Первого Крестового Похода.   

В Gesta Francorum используется главным образом три термина, этникона, которыми обозначаются народы Ближнего Востока – арабы, турки, сарацины. В источнике франки дают весьма негативную характеристику этим народам. Даже если эта оценка не имеет прямого характера, мы видим её контекстно, когда описание признаков и поведения представителей этих этнических (этнорелигиозных) групп выглядит неприятным. Аборигены Ближнего Востока многочисленны, они покрывают окрестные горы, что вызывает у читателя аллюзию с насекомыми; их голоса высоки, их речь не просто непонятна, но соотносима с проявлениями дьявола – как все, что враждебно и страшно для европейца-христианина: «Турки сразу стали гудеть, свистеть и кричать, произнося высоким голосом неизвестное мне дьявольское слово на своем языке»; «Наши очень удивлялись, откуда поднялось такое множество турок, арабов, сарацин и прочих, перечесть которых невозможно, ибо почти все горы, холмы, долины и все равнины изнутри и снаружи повсюду покрывало это отлученное поколение» [1, с. 161, 162]. Очевидно, тех же турок считали пособниками Дьявола, что распространялось и на остальные народы, которые исповедовали ислам: и арабов, и сарацинов, и турок в данной хронике называют, как отмечено выше,  «отлученным поколением».

Нередко для христиан все мусульмане были просто язычниками, таким образом обозначалась культурная разница и давалась оценка в статусе: христиане, несомненно, в глазах авторов  использованных источниковых текстов, обладали более высоким статусом, христианство (как форма монотеизма) было признаком цивилизованности. «Прибыл туда и король Дамаска с большим числом людей. Кербога собрал множество языческих народов, а именно турок, арабов, сарацин, павликан, азимитов, курдов, персов, агулан и многих других бесчисленных народов» [1, с. 179].  Заметим, что образ язычника в глазах крестоносцев дополняют различные художественные произведения. Например, «Песнь о Роланде», где мусульмане выставлены мало привлекательными и даже подлыми на фоне героического Роланда. Образ язычника также дополняют долгие войны франков и арабов в Иберии, а до них – противостояние франков с арабским завоеванием Европы, которое кончилось после Битвы при Пуатье 732 года [5, с 161, 162].

Однако нельзя не сказать о том, что крестоносцы не брезговали вступать в деловые отношения с народами Ближнего Востока. В Gesta Francorum, латинской хронике Первого Крестового Похода, автор отмечает: «Мы отступили от крепости и в пятницу 13 мая достигли Триполи, где пробыли три дня. Король Триполи заключил соглашение с сеньорами и немедленно освободил для них более чем 300 паломников, ранее плененных там, и дал сеньорам 15 тысяч бизантов и 15 дорогих лошадей. Он также снабдил нас лошадьми, ослами и другим добром, отчего все Христово войско чрезвычайно обогатилось» [1, с. 200].

Стоит упомянуть в целом о деяниях франков в Святой Земле, отметить характер их деятельности и поведения.  Франки не гнушались грабить не только арабов, сарацин, турок, персов, но и своих же соплеменников, несмотря на веру, цвет кожи, повадки и т.д. [3, с. 181].  Всему этому есть объяснение, и искать его необходимо в причинах походов на Восток. А они были, как известно, в основе своей вполне меркантильные, то есть носили прагматичный характер. Для многих рыцарей это был шанс устроить дальнейшую жизнь. Как литературен и далёк от реальности образ романтического Айвенго с крестом на котте, так же далёк от реальности образ рыцаря-грабителя, относящегося к местным жителям как к варварам. В походе участвовали рассудительные и умные организаторы, иногда хищники в своём деле. Арабский хронист Усама ибн Мункыз нам запечатлел взаимодействие франков и народов Ближнего Востока в своей Книге Назидания,

где писал, что «многие франки обосновались в наших землях и подружились с мусульманами» [2, с. 217]. Он приводит описания той совместной деятельности, сожительства сарацин и франков, которые стали частью повседневности крестоносцев на Востоке: торговлю вином, походы в баню, пищевые обычаи, беседы о своей вере. Вот арабский хронист пишет об одном из крестоносцев: «Я пошел с ним, – рассказывал мой товарищ, – и мы вошли в дом одного рыцаря. Это был один из старожилов, которые прибыли сюда во время первых походов франков. Его освободили от канцелярской и военной службы, но у него были в Антиохии владения, доходами с которых он жил. Нам принесли прекрасно накрытый стол, чисто и хорошо приготовленные кушанья. Рыцарь увидел, что я воздерживаюсь от еды, и сказал мне: “Ешь, ублаготвори свою душу; я сам не ем ничего из франкских кушаний и держу египетских кухарок, я ем только то, что ими приготовлено, и в моем доме не бывает свиного мяса» [2, с. 217]. Видно, что франки постепенно ассимилировались с арабами, принимали их культуру, их образ жизни.  

Таким образом, представления европейских рыцарей-крестоносцев о местных этнических и религиозных группах Ближнего Востока в целом имели под собой материальную базу. Главной задачей Похода было обогащение. Обогащение, посредством грабежа, однако, следовало параллельно возвышенной цели – «отбить Гроб Господень из рук язычников». О арабах, турках, и в целом мусульманах, крестоносцы думали как о еретиках-язычниках, коим не было места на белом свете. Однако стоило франкам осесть на Святой Земле, как началась культурная ассимиляция.