О НЕКОТОРЫХ ВОПРОСАХ КОЛЛИЗИОННО-ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ БРАЧНО-СЕМЕЙНЫХ ОТНОШЕНИЙ В МЕЖДУНАРОДНОМ ЧАСТНОМ ПРАВЕ РОССИИ

Брачно-семейные отношения между лицами, заключившими брак в установленном порядке, представляют собой комплексные отношения личного неимущественного и имущественного характера, основанные на родственных связях. Как справедливо отмечается в рамках научной литературы, вопросы взаимоотношения между родителями и их детьми являются сложной, неоднозначной и требующей адекватного правового регулирования коллизионной проблемой взаимоотношений между супругами [8, c. 130].  

Взаимоотношения между родителями и их детьми регламентируются в соответствии с положениями ст. ст. 162-164 Семейного кодекса Российской Федерации [3], которыми установлены правила определения права, подлежащего применению к конкретным правоотношениям. Такие правила определения права, которое должно быть применимо, именуются в теории международного частного права коллизионными привязками. Включенные в указанные выше положения семейного законодательства коллизионные привязки базируются и на территориальном, и на экстерриториальном принципах. Несмотря на всю логичность, обоснованность и необходимость закрепления указанных правил, направленных в конкретном случае на обеспечение возможности максимально эффективной защиты ребенка в семейных правоотношениях (который, закономерно, выступает в качестве наиболее уязвимой и нуждающейся в защите стороны такого правоотношения), на законодательном уровне, многими авторами совершенно справедливо, на наш взгляд, делается вывод о том, что  «в настоящее время установленное регулирование представляется слишком лаконичным, а перечень коллизионных привязок – слишком узким» [7, c.104].

В рамках рассмотрения вопроса о международных обязательствах российского государства в части регламентации и обеспечения отношений между родителями и их детьми, непосредственным образом стоит упомянуть Конвенцию о правах ребенка от 1989 года. Конвенция в ч. 1 ст. 3 устанавливает, что «во всех действиях в отношении детей независимо от того, предпринимаются они государственными или частными учреждениями, занимающимися вопросами социального обеспечения, судами, административными или законодательными органами, первоочередное внимание уделяется наилучшему обеспечению интересов ребенка» [1].

В связи со сказанным считается полностью возможным поддержать позицию И.В. Гетьман-Павловой и А.С. Касаткиной в части того, что «По всем вопросам, связанным с положением детей, главенствующим коллизионным началом должно быть применение права, наиболее благоприятного для ребенка» [7, c. 92].

Аналогичная позиция была высказана Г.Ю. Федосеевой, которая пишет о том, что «принцип наиболее благоприятного права следует использовать как основной коллизионный принцип при регулировании семейных отношений с участием детей» [9, c. 9].

В рамках рассмотрения вопроса о регулировании отношений между родителями и их детьми стоит также отметить тот факт, что в мире отмечается достаточно высокое количество споров, когда после развода один из родителей покидает территорию соответствующего государства. В аналогичных случаях суды могут не только не учитывать интересы и права ребенка, но и не применять коллизионные нормы [8, c. 138].

Так, можно привести в пример случай, когда гражданка Российской Федерации Беленькая и гражданин Франции Жан-Мишель. Российским судом права на ребенка были присуждены матери, которая уехала вместе со своей дочерью в Россию, однако, через год отец похитил ребенка и тайно его вывез обратно во Францию. Еще через год мать девочка со своими родственниками насильно забрали дочь у отца, в связи с чем, последний обратился в компетентные органы, и французский суд присудил право на ребенка отцу. Матери же было разрешено лишь три свидания в месяц со своей дочерью [4]. Указанная правовая коллизия с правовой точки зрения до настоящего времени не разрешена.

В соответствии с положениями ст. 55 Семейного кодекса РФ, «ребенок имеет право на общение с обоими родителями, дедушкой, бабушкой, братьями, сестрами и другими родственниками. Расторжение брака родителей, признание его недействительным или раздельное проживание родителей не влияют на права ребенка». Право ребенка на общение со своими родителям и иными родственниками справедливо рассматривается в качестве обязательного условия нормального воспитания и развития несовершеннолетнего [5, c. 43]. Действительно, нормальное психологическое, эмоциональное и, зачастую, физическое развитие ребенка обусловлено наличием тесных и дружественных взаимоотношений со всеми членами семьи и родственниками, что позволяет сформировать благоприятную атмосферу воспитания ребенка, что самым положительным образом влияет на его психику и формирование личностных, социально-положительных и одобряемых качеств.

 Реализация названного права ребенка зависит еще от одного права – права ребенка на место жительства, причем, стоит сказать о том, что определить место жительства ребенка намного проще, чем определить порядок его общения с родителями. Как верно отмечено Л.Г. Туктамышовой: «Правовые санкции бессильны перед упрямым нежеланием родителя не давать видеться бывшему супругу (супруге) с общим ребенком. Юридические предписания о праве ребенка на общение с обоими родителями практически не обеспечиваются правовыми санкциями и не подлежат никакому сравнению с силой неправовых средств воздействия на ребенка» [8, c. 139].

Семейный кодекс Российской Федерации и Гражданский кодекс Российской Федерации [2] регламентируют вопросы определения места жительства ребенка. Так, в соответствии с положениями ст. 65 Семейного кодекса РФ, если оба родителя ребенка проживают не совместно, место жительства несовершеннолетнего определяется в соответствии с соглашением, заключенным между родителями. Ст. 20 Гражданского кодекса РФ применительно к случаям совместного проживания родителей говорит о том, что «местом жительства несовершеннолетних, не достигших четырнадцати лет, или граждан, находящихся под опекой, признается место жительства их законных представителей – родителей, усыновителей или опекунов». В соответствии с нормами действующего законодательства, совершеннолетние лица (то есть достигшие возраста восемнадцати лет), могут проживать отдельно от родителей, однако, в законе не говориться об определении места жительства лица в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет.

Право на определение места жительства лица занимает одно из важнейших мест в системе личных неимущественных прав, гарантированных на уровне национального законодательства. Однако, учитывая психофизиологические особенности детей, обусловленные недостижением ими возраста совершеннолетия, закономерно обуславливают наличие определенных трудностей в процессе самостоятельной реализации такими субъектами предоставленных и гарантированных им прав. В связи с этим, в вопросах реализации несовершеннолетними лицами своего права на определение места жительства, им в большинстве случаев требуется соответствующая помощь со стороны взрослых лиц. Однако, в некоторых случаях нормы российского законодательства все же предоставляют ребенку право самостоятельно принимать участие в решении вопроса об определении его места жительства, в связи с чем, по достижении десятилетнего возраста, лицо может высказать самостоятельно свое мнение по вопросу определения его места жительства в приемной семье.

В рамках рассматриваемого вопроса, на наш взгляд, возможно в полной мере согласиться с мнением Ю.Ф, Беспалова, который высказывается о несовершенстве положений ст. 20 Гражданского кодекса РФ, которые не устанавливают возможности определения места жительства несовершеннолетнего ребенка по месту жительства лиц, не являющихся его родителями, усыновителями или же опекунами [6, c. 39].  

Учитывая современные реалии и тенденции развития общественных отношений на территории российского государства, можно с уверенностью высказаться о том, что несовершеннолетние дети часто отдаются на воспитание бабушкам, дедушкам, иным родственникам, с которыми у них сложились наиболее тесные и доброжелательные взаимоотношения, и с которыми они, соответственно, постоянно проживают. Однако, указанная выше норма презюмирует воспитание ребенка его родителями, однако, считается, что она является слишком категоричной. В связи со сказанным считается полностью возможным поддержать мнение ученых, которые высказываются о необходимости закрепления на законодательном уровне обязанности родителей, проживающих на территории различных государств, заключать соглашение об определении места жительства ребенка и одновременно с этим устанавливать порядок общения и встреч с тем родителем, который проживает отдельно от ребенка [8, c. 142; 9, c. 195].

Кроме того можно сказать и о том, что положения Семейного кодекса РФ не содержат в себе специальных коллизионных норм, которые могут быть применимы при разрешении вопроса об определении места жительства ребенка. В связи с этим можно с уверенностью говорить о том, что раздел VII Семейного кодекса РФ не характеризуется наличием гибкого подхода к коллизионному регулированию. Представляется, что те коллизионные привязки, которые содержатся в ст. 163 Семейного кодекса РФ могут быть применимы не ко всем возможным ситуациям. Как отмечается в науке «коллизионные привязки, содержащие «жесткие» формулы прикрепления, не являются решением проблемы, так как заранее предугадывают и определяют конкретные жизненные ситуации с набором различных фактических обстоятельств» [8, c. 145-146].

В связи со сказанным представляется, что в настоящее время существует объективная необходимость дополнения ст. 163 Семейного кодекса РФ гибкой коллизионной нормой, которая может, например, устанавливать правило о том, что права и обязанности родителей могут также определяться правом, в наибольшей мере благоприятным для их ребенка, и со страной которого он наиболее тесным образом связан. Данное предложение также обосновывается концепцией необходимости обеспечения максимально эффективной защиты прав, свобод и интересов несовершеннолетних детей, которые выступают наиболее уязвимой категорией субъектов семейных отношений, особенно, осложненных иностранным элементом.