Особенности законодательства об уголовной ответственности за преступления экстремисткой направленности в зарубежных странах

Преступления экстремистской направленности известны не только в России, но и в других странах. Уголовная ответственность за экстремистские преступления в зарубежных странах наступила гораздо раньше, чем в Российской Федерации. Этим обосновывается необходимость сравнительно-правового анализа уголовного законодательства иностранных государств и России с целью использования положительного опыта других стран в борьбе с экстремистскими преступлениями.

В странах Западной Европы и США вместо понятия экстремизм применяются термины «hate speech» (речи ненависти) и «hatred crime» (преступления ненависти). Речь идет, прежде всего, о возбуждении национальной, расовой и религиозной вражды, об оскорблениях, угрозах и насилии в отношении лиц по причине их принадлежности к какой-либо общности, о распространении литературы и идеологии расистского, нацистского толка.

Понятие преступлений ненависти (hate crimes), известное в российском законодательстве и в разговорном обиходе как «преступление по мотиву ненависти» или «на почве ненависти», возникло из осознания особой общественной опасности идейно мотивированных атак на представителей меньшинств. С тех пор понятие претерпело существенную эволюцию, закрепилось в научной литературе, и мы можем опираться на достаточно единодушное понимание его сути, отраженное, в частности, в обзоре, изданном в 2009 году ОБСЕ [6]. Суть эта формулируется в указанном обзоре весьма просто: «Преступление на почве ненависти – уголовное деяние, мотивированное предубеждением». Преступлением на почве ненависти или преступлением на почве предубеждения называется не конкретное деяние, а определяется тип преступления. Такие деяния должны включать в себя два аспекта: во-первых, уголовное преступление – то есть совершенное деяние составляет преступление в соответствии с нормами обычного уголовного права. Во – вторых, мотив предубеждения, который  также характеризуется двумя компонентами: наличием объекта и защищаемым признаком. Под объектом понимается «одно или более лиц; кроме того, по принципу ассоциации свойств это может быть группа лиц, объединяемых каким-либо конкретным признаком» [6, С. 19]. Перечень защищаемых признаков не является закрытым и определяется исходя из исторического опыта конкретного государства с принятием во внимание существующих объективных обстоятельств.

Термин «hate speech» (язык ненависти, вражды) получил толкование в Рекомендации Комитета министров Совета Европы № R 97 (20), в соответствии с которым он определяется как все формы самовыражения, включающие провоцирование, стимулирование, распространение или оправдание ксенофобии, расовой нетерпимости, антисемитизма и иных проявлений враждебности в отношении меньшинств, мигрантов или лиц с эмигрантскими корнями [7].

Определение понятия экстремизма в международном праве дает основу для перехода к разбору конкретных преступлений, схожих с предусмотренным статьей 282 УК РФ в уголовном праве зарубежных стран.

Так  в Уголовном Уложении ФРГ  хотя и нет аналогичного статье 282 УК РФ состава, однако выделяется параграф 130 «Травля групп населения».

Сравнительный анализ норм, позволяет установить отличный подход к расположению исследуемой нормы в уголовных законах стран, а значит и различия в объекте преступления.  По УК РФ это отношения  в  области  защиты основы конституционного строя в части, предусматривающей запрет на разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни.  По УУ ФРГ это отношения в области защиты общественного порядка, что неоспоримо охватывается объектом, выделяемым российским законодателем.

Перечень защищаемых признаков в российском законодательстве является более обширным, так помимо нации, расы, религии,  указаны пол, язык и принадлежность к какой-либо социальной группе. Частями населения в статье УУ ФРГ являются в отличие от национальных, расовых, религиозных или этнических групп в контексте первой альтернативы, например, политические объединения, работодатели, наёмные работники, «капиталисты», безработные, панки, чиновники, инвалиды, что, частично охватывается «социальной группой» в статье 282 УК РФ. А.Н. Ильяшенко выражает мнение, что  «германский вариант (перечня признаков) видится более лаконичным и сохраняющим при этом смысловую нагрузку, идентичную соответствующим признакам в ст. 282 УК РФ» [1, С. 109], с чем можно согласиться.

Основной состав преступления в Германии не характеризуется такими признаками как: публичность, с использованием средств массовой коммуникации; с использованием информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети «Интернет», лицом после его привлечения к административной ответственности за аналогичное деяние в течение одного года. В России наличие одного из этих условий позволяет сделать вывод об общественной опасности деяния.

Субъектом преступления по УК РФ является лицо, достигшее 16 лет. Субъект преступления по УУ ФРГ – физическое вменяемое лицо, достигшее 14 лет. Субъективная сторона характеризуется одинаково – виной в форме прямого умысла.

В группе стран, представляющих англосаксонскую правовую семью, наиболее ярким примером является США. Изучая уголовное законодательство этой страны, можно сделать вывод, что преступление в виде возбуждения ненависти или вражды не нашло закрепления в законе. Позиция законодателя по этому вопросу обусловлена, закрепленной в Конституции нормой: «Конгресс не должен издавать ни одного закона... ограничивающего свободу слова или печати»[2, С. 40]. В США считается, что как таковое преступление «hate speech», то есть словесное выражение идей, хотя и могущих считаться дискриминационными по отношению к каким-либо группам людей, однако не содержащих прямого призыва к насилию или угрозы и оскорбления лиц или групп лиц, не должны ограничиваться законом. Верховный суд США также поддерживает эту мысль в череде своих решений [8]: если деяние не содержит прямой угрозы применения насилия, то оно не является преступлением.

В Англии законодательство о возбуждении ненависти и языке вражды представлено статьей 18 части III Акта об общественном порядке 1986 года [9].

Объективная сторона преступления выражается в угрозе, высказывании оскорбительных слов или в оскорбительном поведении, а также в демонстрации письменных материалов, которые являются оскорбительными. Исключается уголовная ответственность за вышеперечисленные деяния, если они были совершены внутри жилища и были не слышны и не видны другим лицам. Обвиняемый должен доказать, что он находился внутри жилища и не имел оснований полагать, что используемые слова или поведение или представленные письменные материалы будут услышаны или замечены лицом за пределами этого или любого другого жилища.

С субъективной стороны преступление характеризуется прямым умыслом. Квалификация осуществляется также по направленности умысла: если доказано, что у лица не было намерения разжигать расовую ненависть, то оно считается не виновным.

Как можно заметить из текста статьи, английский законодатель не указывает перечень защищаемых признаков, называется исключительно расовая ненависть. Однако в ч. 4 ст. 28 Закона о преступлениях и беспорядках дано специальное разъяснение, что  термин расовая группа объемлет группы людей по признакам расы, цвета кожи, национальности (включая гражданство), этнического или национального происхождения [10].

Страны СНГ переняли многие моменты в закреплении ответственности за возбуждение ненависти или вражды у российского законодателя, так белорусское законодательство также содержит закон «О противодействии экстремизму». Он получил влияние российского закона: базовое определение объекта противодействия только в незначительной детали отличается от российской версии. Это выражается в том, что «возбуждение социальной розни» является экстремистским только если оно «связано с насилием или призывами к насилию», зато в определении присутствует «унижение национальной чести и достоинства»[5].

Объективная сторона деяний совпадает в обоих странах: действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, унижение достоинства человека или группы лиц по указанным признакам. Однако, в статье 130 УК РБ не указывается признак публичности, и отсутствует административная преюдиция. Список затронутых групп уже, чем в российском «умышленные действия, направленные на возбуждение расовой, национальной, религиозной вражды или розни, на унижение национальной чести и достоинства»[3] и, как заметно, он не симметричен по группам между возбуждением вражды и унижением достоинства. Возбуждение вражды по языковому признаку вынесено из уголовного законодательства в административное (Статья 9.22 КоАП РБ).

Признаки субъекта и субъективной стороны также частично совпадают: субъект – вменяемое физическое лицо, достигшее 16 лет, субъективная сторона выражается в наличии прямого умысла на совершение преступления. В уголовном кодексе Республики Беларусь имеется двойная форма вины: по отношению к последствиям в виде смерти человека или иных тяжких последствий вина лица может быть только неосторожной.

При изучении законодательства о возбуждении ненависти и вражды в странах СНГ внимание заслуживает рассмотрение данной нормы в рамках законодательства Республики Казахстан.

Закон «О противодействии экстремизму» в Казахстане приняли в 2005 году. В отличие от российского закона он не содержит списка, а прямо классифицирует экстремизм по его идейным параметрам. Это обусловлено, по нашему мнению, особенностями юридической техники и не несет важного практического значения.

Обращает на себя внимание также терминология статья 174 УК РК, а именно указание на «разжигание розни» в противовес «возбуждению ненависти». В диспозиции статьи наиболее конкретно перечислены действия, составляющие объективную сторону преступления: « Умышленные действия, направленные на разжигание …  розни, на оскорбление национальной чести и достоинства либо религиозных чувств граждан, а равно пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку… »[4].

В статье 174 УК РК упоминаются «социальная рознь», но пропаганда исключительности и т.п. предусмотрена по сословному признаку. Можно было бы предположить, что слова «социальный» и «сословный» означают в контексте статьи 174 УК РК одно и то же, но это не так, так как в определении экстремизма они даны через запятую. Выделения данного признака не является целесообразным, так как отсутствует не только законодательно закреплённое, но и общепринятое понятия «сословие», поскольку это социальной явление отсутствует в современных реалиях, а значит, применение его на практике не представляется возможным.

В отличие от формулировки аналогичной российской статьи УК, объектом защиты статьи 174 УК РК являются не только сами люди в связи с их отношением к той или иной группе, но и такие объективированные законом категории, как «национальная честь и достоинство» и «религиозные чувства». Оскорбление национальной чести и достоинства либо религиозных чувств граждан заключается в действиях, направленных на причинение вреда национальной или религиозной принадлежности людей с оскорбительной формой выражения. Это делается с целью принизить национальные святыни, образ жизни и уклад отдельных рас, национальностей или народностей.

Применение насилия в статьях обоих стран является квалифицирующим признаком, но не является обязательным для основного состава преступления. Также в обоих странах указан признак публичности и использования СМИ, как альтернативные условия, при наличии хотя бы одного из которых такие действия становятся общественно опасными.

Сравнительно-правовой анализ уголовного законодательства иностранных государств и России в аспекте статьи 282 УК РФ позволяет сформулировать несколько выводов. Во-первых, в странах романо-германской правовой семьи отсутствие признака публичности при формулировании диспозиции является недоработкой. Во-вторых, наличие противостояния  свободы слова и законодательного закрепления преступления в виде возбуждения ненависти и языковой вражды в США и Великобритании видится логичным в их историческом развитии, однако неприменимым в существующих российских реалиях. В-третьих, близость законодательства стран СНГ и России прослеживается, в том числе и в рамках изучаемой статьи. Обнаруженные позитивные различия являются интересными скорее с научной точки зрения, чем с практической и не требуют внесения изменений в действующий УК РФ.