МУХАММАД ИКБАЛ И ДУХ СОЦИАЛЬНОГО АКТИВИЗМА

Основной проблемой, стоящей перед современным индийским обществом, по-прежнему остается проблема - перепрыгнуть через два столетия промышленного и технологического развития, чтобы обогнать караван человеческого прогресса. Для выполнения этой колоссальной задачи требуется не только промышленный и технологический прогресс, но и полная революция в эмоциональных реакциях и интеллектуальных установках индийского общества. Задача становится вдвойне сложнее, учитывая умирающую обусловленность индийского общества, в котором прочно укоренилась гордость духовной капитуляции, а не уверенность покорения природы. В умирающее общество Индии, все еще преследуемое феодальными элементами самоуничтожения капитуляции, Икбал привносит новую волну жизненности и бодрости. Индийскому обществу срочно нужен этот укол в руку. Икбал отбрасывает все идеализированные разговоры об отрицании себя, о праздном созерцании полного слияния человеческого "я" с Божественным и призывает к действию: ибо бездействие — смерть, а единственное назначение человека — всходить. И лишь это —пересоткёт вселенную в новый узор[1].

Общество, пресыщенное спиритуализмом, идеалистическим нигилизмом и болезненным самоуничтожением, остро нуждается, что кажется неоспоримым, в таком исправлении. Для Икбала противостояние вековым идеалам восточного мистицизма и его разнообразным теориям уничтожения себя было не просто академическим предположением. Для него это является основной причиной порабощения Востока руками европейцев, которые политически контролируют материальные источники мира, от которых восточная мудрость так стремилась отказаться. Восток пошел ко дну, поскольку он научился только сдаваться, а не сопротивляться и завоевывать. Спиритуализм, даже в недавние времена, часто описывали как отличительную черту индийской культуры. Профессор Ромилла Тапер пишет: “Теория о том, что индийцы всегда были озабочены метафизикой и философскими спекуляциями, а не мирскими вещами повседневной жизни, теперь стала общепринятой идеей...[2] Впервые он был предложен теми, кто искал утопию в древнеиндийской системе, и теми, кто верил, что это может быть эффективным способом сохранить умы индийцев вдали от таких обыденных, но важных вещей, как индустриализация, технологическое развитие и свобода”.

Теория, рассматривающая спиритуализм в качестве ключевой ценности индийской культуры, породила неуместную гордость не только в отношении духовных достижений, но и за безразличное отношение к эффективным действиям и мирским делам. Икбал был первым поэтом-философом, который проследил и атаковал эту неуместную гордыню, как причину порабощения Востока. Он был первым, кто диагностировал болезнь Востока, как непризнание материального мира, которое возникло в результате ухода во внутренние тайники "я", вместо пути развития через покорение природы. Отрицание материального мира, мистика привела Восток к параличу интереса к жизни. Профессор Р.А. Николсон в своем введении к работе “The Secrets of the Sekf: Iqbal Sir, Muhammad” цитирует письмо Икбала: "Жизнь — это процесс непрерывного движения, в ходе которого она преодолевает и преобразует встречающиеся препятствия. Её суть проявляется в постоянном порождении новых желаний и идеалов. Для сохранения и развития жизнь создаёт инструменты — такие как чувства, интеллект и другие способности, — позволяющие ей адаптироваться и преодолевать преграды"[3].

Критика Икбалом декадентского спиритуализма Востока родилась у него не только из любви к своей стране и своему континенту, которые стонали под игом империализма. Это также было связано с серьезной проблемой, которая преследовала его как философа. Взлет и падение нации - чистая случайность? Или за этим, сбивающим с толку фактом, стоит какая-то логика, игра света и тени? Вопрос, который привел Маркса к открытию законов диалектического материализма, а Бергсона – к тому, что философская мысль эволюционирует не по заранее заданному плану, а через творческие прорывы - подобно тому, как природа создает новые биологические виды[4], а Дарвина - к теории “выживания наиболее приспособленных” в сфере научной мысли, привёл Икбала к другому подходу.  Он пытался разгадать загадку взлета и падения наций в истории с точки зрения развития (состояния) философской мысли, поскольку, как философ-идеалист, он был убежден во всепроникающей силе мысли, которая, по его мнению, могла освободить или поработить человечество. Внутренняя сила сама по себе может создать или испортить судьбы наций точно так же, как интерес к жизни сам по себе может привести к приобретению новых конечностей и способностей у различных видов, согласно теории Дарвина. Таким образом, Икбал приписывал политическое рабство Востока не столько политическому или военному превосходству Запада, вытекающему из промышленной революции, но к параличу Востока, проявившемуся в результате декадентских теорий мистицизма, которые идеализировали капитуляцию и самоуничтожение, и препятствовали амбициям, как источнику всего зла. Все мистики, конечно, решительно опровергнут его интерпретацию, как, в частности, представители индуистской и исламской мистической мысли в том виде, в каком они развивались в Индии, но Икбал недвусмыслен в своем осуждении обеих. Каков же тогда выход из тупика? Икбал советует избегать это неприятие амбиций, как источника человеческого спасения. Он решительно выступает только за сильные амбиции, как путеводную звезду человеческой судьбы. Отказ от амбиций означает отказ от жизни, поскольку одни амбиции приводят к стремлению жить, которое, в свою очередь, высвобождает энергию для завоевания природы. Но, если это так, Запад можно рассматривать, как идеальный образец, где амбиции вели к великим завоеваниям и еще большим победам. Проблема, однако, заключалась и в том, что Запад переживал кризис совести.

Как в философии, так и в политике неудовлетворенность крысиной гонкой за материальным счастьем на Западе подвергалась ожесточенным нападкам. Казалось бы, появление хиппи и растущий уклон в сторону Востока, спиритуализм, очевидный в Движении “Харе Кришна”, только подтверждает взгляды Икбала на природу кризиса Запада. Но, к сожалению, Икбал видел только кризис веры на Западе и приписывал ему отсутствие этических ценностей. Он не мог соотнести это с социально-экономическими корнями капиталистической системы. Будучи восточным философом, он остановился на философской интерпретации этого кризиса таким образом, который мог бы дать Востоку долгожданную возможность научить мудрости политических хозяев Запада. Его критика Запада, таким образом, неизбежно привела его к выводу, что стремление к амбициям может привести к реализации человеческой цели только тогда, когда амбиции подчинены социальным потребностям.

Отношения Востока и Запада. Новая Индия не может закрывать глаза на послание Икбала - послание надежды и уверенности. Но если этот дух возрождения не проникнет в каждый уголок страны и не будет связан с пробуждением в других частях Азии, эта задача азиатского Возрождения не сможет быть выполнена. Религия в Индии XIX века служила главным проводником идей. Большая часть политической и философской мысли находила свое выражение с помощью религиозной лексики. Икбал тоже выразил эти важные понятия через религиозную риторику. Для него ислам был энергичной религией, которая вела свой “крестовый поход” против Христианского Запада. Следовательно, ислам представлял собой равновесие между восточным спиритуализмом и западным материализмом, давая человеку сбалансированное представление о дисциплинированных действиях и контролируемых амбициях. Очевидно, что интерпретация ислама Икбалом отличалась от общепринятых потребностей, и чтобы выразить это, он назвал свои лекции “Реконструкцией Исламской мысли”. Он называл традиционный суфизм декандентским и атаковал муллу, как врага позитивного мышления, но при этом задумывал по примеру Джамалуддина Афгани и других — реорганизацию братства мусульман независимо от национальных границ. Это приводит его в сферу практической политики и, следовательно, делает его противоречивой фигурой, которой приписывают теорию раздела Индии по религиозному признаку. Но эта часть Икбала, возможно, устарела. Сам Икбал никогда не принимал ни одного мыслителя целиком. Он был эклектичным, и по преимуществу, следовал своей собственной интерпретации ислама. Он лишь частично принял учения Руми, Ницше, Бергсона, Маркса и других. Практически ни один великий писатель и мыслитель не был полностью актуален на протяжении всего времени. Икбала тоже нужно принимать и отвергать по частям. Но приемлемая часть философии Икбала, его концепция Худи и его видение освобожденного Востока должны, несомненно, высвободить новую энергию и безграничную уверенность в Индии, которая будучи развивающейся страной с великим прошлым, остро нуждается в этих качествах.