ПРИСВОЕНИЕ И РАСТРАТА КАК ФОРМА ХИЩЕНИЯ: ПРОБЛЕМЫ КВАЛИФИКАЦИИ И УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

В современном российском уголовном праве преступления против собственности занимают особое место, поскольку они представляют собой наиболее распространённую категорию преступных посягательств. Хищение чужого имущества, в том числе совершаемое в формах присвоения и растраты, наносит не только материальный ущерб отдельным гражданам, организациям и государству, но и подрывает доверие к институтам собственности, снижает уровень экономической безопасности [6, с. 140]. В условиях рыночной экономики, когда имущественные отношения приобретают особую значимость, верная квалификация преступлений, связанных с завладением чужим имуществом, имеет принципиальное значение.

Особое внимание заслуживают такие формы хищения, как присвоение и растрата, ответственность за которые установлена ст. 160 УК РФ [1]. Их специфика заключается в том, что предмет преступления изначально передаётся виновному на законных основаниях – в силу должностного положения, договора, поручения или иных правовых оснований. Это обстоятельство делает данные преступления наиболее опасными с точки зрения нарушения доверия, лежащего в основе гражданского оборота, а также существенно осложняет их разграничение с другими формами хищений [6, с. 142].

Понятие присвоения и растраты как формы хищения имеет принципиальное значение для правильной квалификации преступлений против собственности. В российском уголовном законодательстве хищение рассматривается как собирательное понятие, включающее различные формы противоправного завладения чужим имуществом. Согласно примечаниям к ст. 158 УК РФ, под хищением понимается корыстное и противоправное безвозмездное изъятие или обращение чужого имущества в пользу виновного либо иных лиц, повлекшее причинение ущерба собственнику или иному законному владельцу [1]. Среди форм хищения законодатель отдельно выделяет присвоение и растрату, установив за них ответственность в ст. 160 УК РФ. Особенность данных деяний заключается в том, что имущество оказывается во владении виновного на законных основаниях – по договору, служебным обязанностям или иному правомерному основанию. Именно наличие факта вверенности определяет специфику их квалификации [1].  

Следует отметить, что законодательство РФ непосредственно не раскрывает содержание терминов «присвоение» и «растрата» – ни УК РФ, ни иные нормативные акты не дают их легальных определений. Это определённые пробелы законодательства восполняются судебной практикой и разъяснениями Пленума Верховного Суда РФ. В целях обеспечения единообразия правоприменения был издан специальный акт – Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 г. № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» [3]. Данный нормативный акт содержит разъяснения относительно квалификации рассматриваемых преступлений. В частности, он указывает, что присвоение заключается в безвозмездном, совершённом с корыстной целью противоправном обращении лицом вверенного ему имущества в свою пользу против воли собственника. Иными словами, присвоение – это противоправное удержание и обращение чужого имущества, которым виновный на законных основаниях владел, в целях личного обогащения. Преступление признаётся оконченным с того момента, когда первоначально правомерное владение имуществом стало незаконным, и виновный начал совершать действия по обращению этого имущества в свою пользу [7, с. 85].

Растрата, в свою очередь, представляет собой противоправные действия лица, которое в корыстных целях истратило вверенное ему имущество против воли собственника – путем потребления этого имущества, его расходования или передачи другим лицам. Иными словами, растрата имеет место, когда виновный не просто удерживает доверенное ему имущество, но расходует или отчуждает его, распоряжаясь им как своим собственным, в результате чего причиняется ущерб владельцу. Растрата считается оконченным преступлением с момента начала противоправного расходования вверенного имущества, будь то его потребление, трата либо передача третьим лицам.

На практике границы между присвоением и растратой нередко условны. Присвоение подразумевает некоторый период нелегального удержания имущества виновным (превышение пределов правомочий владения), тогда как растрата означает непосредственное расходование или передачу этого имущества дальше. Однако оба этих деяния объединены одной статьей закона и, по существу, образуют единый состав преступления. Таким образом, присвоение и растрата юридически рассматриваются как равнозначные способы хищения. Иванова С.В. отмечает, что эти формы фактически представляют собой единый состав, состоящий из двух взаимосвязанных противоправных деяний, и в законодательстве целесообразно закрепить их определение или объединить терминологически [7, с. 86]. Отсутствие же легальных дефиниций порождает сложности разграничения на практике и разные трактовки, хотя с точки зрения правоприменения значение имеет общий признак (вверенность имущества) и наличие корыстного умысла, а не конкретный способ расходования похищенного.  Для устранения данного пробела представляется целесообразным внести в статью 160 УК РФ или её примечания прямые определения: присвоение как противоправное безвозмездное обращение в свою пользу вверенного имущества против воли собственника, и растрата как противоправное расходование или отчуждение вверенного имущества против воли собственника [8, с. 399].

Квалифицированные составы присвоения и растраты закреплены в частях второй – четвёртой статьи 160 УК РФ [1]. В них законодатель указывает на обстоятельства, при которых общественная опасность деяния возрастает: это совершение преступления группой лиц по предварительному сговору, использование служебного положения, причинение значительного ущерба гражданину, а также хищение в крупном или особо крупном размере. Наличие таких признаков усиливает тяжесть содеянного и влечёт более строгую ответственность, вплоть до десяти лет лишения свободы. Особое место среди них занимает использование служебного положения, поскольку здесь виновный злоупотребляет доверием и полномочиями, предоставленными ему по должности, что наносит ущерб не только имущественным интересам собственника, но и подрывает доверие к государственным и общественным институтам [9, с. 58].

Рассматривая состав данного преступления, необходимо прежде всего определить его субъекта. Субъект присвоения и растраты (статья 160 УК РФ) – специальный. Это лицо, которому чужое имущество было вверено на законных основаниях и которое противоправно, безвозмездно обратило его в свою пользу или в пользу других лиц, причинив этим ущерб его собственнику или законному владельцу. Таким образом, ответственность по статье 160 УК РФ ограничена определённым кругом лиц, обладающих особым правовым статусом, что отражает специфику рассматриваемого состава.

Следующим важным элементом является состава является субъективная сторона. Субъективная сторона присвоения и растраты характеризуется прямым умыслом и корыстной целью. [9, с. 59].  

Анализ субъективных признаков позволяет перейти к рассмотрению объекта и объективной стороны, которые отражают внешние характеристики данного состава преступления. Объектом присвоения и растраты являются отношения собственности, охраняемые уголовным законодательством. Объективная сторона выражается в действиях по противоправному обращению или расходованию этого имущества против воли собственника. Под вверенностью в данном контексте понимается не только фактическая передача имущества, но и юридическое закрепление полномочий по распоряжению, хранению, доставке или учёту. Наличие этого признака является решающим: именно он позволяет отграничить присвоение и растрату от иных форм хищения и обеспечивает их самостоятельное значение в системе преступлений против собственности [8, с.400].

Не менее важным аспектом является разграничение присвоения и растраты со смежными составами преступлений. В первую очередь речь идёт об их отграничении от кражи (ст. 158 УК РФ) [1]. Ключевым критерием здесь выступает факт вверенности имущества. Если лицо имело лишь доступ к имуществу, но не наделялось полномочиями по распоряжению, хранению или учёту, содеянное должно квалифицироваться как кража, а не как присвоение. Так, грузчик, тайно похитивший товар, отвечает за кражу, тогда как заведующий складом за аналогичные действия будет привлечён к ответственности уже по ст. 160 УК РФ. Второе важное разграничение проводится в отношении мошенничества (ст. 159 УК РФ) [1]. При мошенничестве имущество передаётся виновному добровольно, но под воздействием обмана или злоупотребления доверием, тогда как при присвоении или растрате имущество изначально законно вверено лицу. Иными словами, различие заключается в способе первоначального получения имущества. Необходимо учитывать и иные возможные ситуации: если имущество расходуется не в корыстных целях, деяние может рассматриваться как самоуправство или дисциплинарное нарушение, но не как хищение [9, с. 60].

То есть, теоретические критерии разграничения позволяют выстроить систему различий между формами хищения. Однако на практике применение этих критериев далеко не всегда однозначно.

Проблематика квалификации присвоения и растраты остаётся одной из наиболее сложных в судебной практике применения уголовного законодательства.

Одной из значимых проблем правоприменения является разграничение состава, предусмотренного статьей 160 УК РФ, и мошенничества, ответственность за которое установлена статьей 159 УК РФ [1]. На практике сходные по фактическим обстоятельствам деяния нередко получают различную правовую оценку, что особенно характерно для дел в отношении должностных лиц. Следственные органы зачастую квалифицируют такие действия как мошенничество, что объясняется как трудностями доказывания признака вверенности имущества, так и стремлением применить норму с более тяжкими санкциями [9, с. 61]. Это ведёт к нарушению единообразия судебной практики и необходимости вмешательства вышестоящих судов. Верховный Суд РФ последовательно указывает, что квалификация по ст. 160 УК РФ возможна лишь при установлении факта законного владения имуществом, тогда как получение имущества путём обмана образует мошенничество. Для преодоления указанных затруднений представляется целесообразным закрепить в примечаниях к статьям 159 и 160 УК РФ прямое указание: завладение имуществом посредством обмана или злоупотребления доверием следует квалифицировать как мошенничество, а распоряжение вверенным имуществом – как присвоение или растрату [1].

Проблемы правоприменения вызывает и квалифицирующий признак «совершение преступления с использованием служебного положения». Судебная практика демонстрирует отсутствие единообразного подхода к определению круга лиц, подпадающих под данное понятие. Так, Шестой кассационный суд общей юрисдикции в Определении от 6 июля 2023 г. № 77-3007/2023 исключил указанный квалифицирующий признак, указав на отсутствие у части соучастников статуса лица, которому имущество было вверено [4]. Подобное толкование соответствует позиции Пленума Верховного Суда РФ, согласно которой исполнителем присвоения или растраты может выступать исключительно лицо, обладающее полномочиями по распоряжению или хранению имущества, тогда как иные участники несут ответственность по правилам о соучастии. Вместе с тем действующая редакция статьи 160 УК РФ не содержит прямого указания на то, кто именно относится к субъектам, действующим «с использованием служебного положения» [9, с. 62]. В этой связи представляется обоснованным уточнить часть 3 статьи 160 УК РФ, дополнив её положением о том, что субъектом указанного квалифицированного состава могут являться не только должностные лица в смысле статьи 285 УК РФ, но и материально ответственные лица, выполняющие управленческие либо учётные функции в коммерческих и иных организациях.

Существенные трудности вызывает также установление субъективной стороны деяния. Отсутствие прямых доказательств корыстного умысла нередко остаётся без должной оценки судами, что ведёт к вынесению необоснованных обвинительных приговоров. Так, Апелляционным определением Верховного Суда Удмуртской Республики от 27 июля 2023 г. по делу № 77-2822/2023 был отменён обвинительный приговор в отношении бухгалтера и постановлено оправдательное решение ввиду отсутствия доказательств наличия у подсудимой прямого умысла и корыстной цели [5]. С целью минимизации подобных ошибок представляется целесообразным внести изменения в ст. 73 УПК РФ, дополнив её положением о том, что по делам о присвоении или растрате обязательному доказыванию подлежат как факт вверения имущества, так и наличие у обвиняемого прямого корыстного умысла.

Анализ судебной практики последних лет свидетельствует о необходимости комплексного совершенствования законодательства. Внесение уточнений в статьи 159 и 160 УК РФ, дополнение их примечаний дефинициями и нормами о разграничении составов, конкретизация признака «служебного положения», а также дополнение статьи 73 УПК РФ, позволят повысить предсказуемость правоприменения и снизить количество судебных ошибок [2]. Эти меры обеспечат более чёткое разграничение присвоения и растраты от иных форм хищений, а также создадут правовые гарантии справедливого рассмотрения дел о хищении вверенного имущества.

Таким образом, присвоение и растрата как самостоятельные формы хищения отличаются от иных посягательств против собственности прежде всего наличием признака вверенности имущества, передаваемого виновному на законных основаниях по договору, служебным обязанностям либо иному правомерному основанию; присвоение выражается в противоправном удержании и обращении имущества в свою пользу, а растрата – в его расходовании или отчуждении вопреки интересам собственника, при этом оба деяния охватываются единым составом ст. 160 УК РФ и характеризуются специальным субъектом, прямым умыслом и корыстной целью.

В ходе исследования были выявлены проблемы, связанные с отсутствием легальных дефиниций понятий «присвоение» и «растрата», сложностями их разграничения с мошенничеством и кражей, неопределённостью круга субъектов, действующих с использованием служебного положения, а также недостаточной регламентацией признаков субъективной стороны деяния. Для повышения правовой определённости и единообразия правоприменения необходимо внести изменения, а именно:

• Внести изменения в УК РФ, ст. 160, дополнив её легальными определениями: «под присвоением следует понимать противоправное безвозмездное обращение вверенного имущества в пользу виновного или третьих лиц против воли собственника; под растратой – противоправное расходование или отчуждение вверенного имущества против воли собственника».
• Изложить в новой редакции часть 3 ст. 160 УК РФ, указав, что «субъектом преступления, совершённого с использованием служебного положения, являются не только должностные лица в смысле примечания к ст. 285 УК РФ, но и материально ответственные, управленческие и учётные работники коммерческих и иных организаций».
• Дополнить положением примечания к ст. 160 УК РФ: «хищение вверенного имущества, совершаемое по частям при едином умысле, образует единое продолжаемое преступление».
• Внести изменения в УК РФ, ст. 159 и 160 (примечания), установив чёткий критерий разграничения: «завладение имуществом путём обмана или злоупотребления доверием квалифицируется как мошенничество; противоправное распоряжение ранее вверенным имуществом – как присвоение либо растрата».
• Внести изменения в УПК РФ, ст. 73, дополнив перечень обстоятельств, подлежащих доказыванию по делам о присвоении и растрате, указанием на необходимость устанавливать факт вверенности имущества и наличие у обвиняемого прямого корыстного умысла.